Леонид Жуган - Две пьесы без механического пианино

Т а ш а.
[Ах! Ах!.. Ах, Модельяни-одеяньи!..
Ах, мода!.. Вот же выбрала призванье!
Ни грех?! Ни суета?! Не знаю, как назвать
тот взлёт или паденье к совершенству.
Что ж так заводит, в чём же здесь блаженство?
Когда лицо и звук, и жесты, и фигура,
и тренье матерьяла, и фактура
так сходятся! И не сойти с ума?!
И это всё моя рука
придумала, пришила и извила
в прекрасной геометрии причины
того, чтобы прохожий вдруг отметил,
весь приосанился, окосоглазил,
Гераклом заходили плечи,
забыл себя и папу с мамой,
вдруг потянулся к ней —
из миллиардов вынутой его глазами,
его желаньем чуда!
Ах, канальи! Ни моя ль причуда
даёт толчок природе размножаться мудро?
И он – все-всемогущ —
вдруг коготки упрячет в лапки!
А вы всё говорите: «Это тряпки!..»

Ха-ха! Вот-вот!
Искусство вовремя быть так одетой —
вдруг, бац! – Ромео! Ты – уже Джульетта!!!
…Что ж, нет без травки баобабов.
Всегда и в сей момент ходить-то в чём-то надо.
Вот в чём вопрос, вот Рио-Колорадо:
два берега свести:
и демократию, и стиль!
Надёжность и игру!
И день, и ночь! И пиццу, и икру!
А всё, всё упирается в закон «бритвы Оккамы»!
А проще говоря – в мини-бикини дамы:
есть жизнь, но нет дыхания романтики!
Чем плохи рюшечки и бантики?

О, Господи, о чём же я? О, Боже мой,
когда беда идёт за мной!
Вот моя Стесси заболела…
Мы с ней у бабушки как три недели.
К чему всё это я, друзья, —
попала в детектив! В «Версачи на кровях»!
Не думайте, что здесь одна лишь моя роль.
Вот, вот мой местный Пуаро!

Кампана-Депардье! А вот кошмар —
вот эта «пьеса» на ролях,
а я в подозреваемах…
мых?.. подозреваема!!!
Ну вдумайтесь в глагол?
По-русски – «только зрею»!
И я – убийца!.. Я?!..
Хотелось бы, да плакать не умею…]

С е р г е й.
Мадам, простите, что тревожу,
таков закон. Я каюсь и отрезал б себе ногу!
О… нет! Уже назад пришил!
Я каюсь, красотой грешим!
Ваш блеск! Что делать мне? Вишу на волоске!
Вы модельер?! Художница! Я – точно не во сне?!
Но всё ж представлюсь.
Сергей Петрович. Фэмили престранное,
но не такое уж и срамное:
Авоськин. Сам бы знал, как понимать:
то ль начихать на всё, то ль всё в себя впихать!
Спасибо, уж присяду, вы – добры!
Вот ксиво, жаль, что я из ментуры.
Шучу! Своей профессией горжусь.
И, может, Вам я пригожусь?

Когда красавица подозревается в убийстве,
всегда прошу дать ф'ото и напиться…
Не затруднит – водички и фот'о?
И, всё ж, я – друг Вам, а не тот,
кем показался, может, Вам
в чугунных очертаньях…

…Спасибо! Что же, жду признанья.

Т а ш а.
Сергей Петрович, рада я Вас видеть,
и ненавидеть, и предвидеть.
Я очень рада видеть Вас —
костюмчик сделан на заказ.
О кей, мне нравится, приятно любоваться.
А – ненавидеть: Стесси огорчаться
Вы не заставите, я думаю? А что предвижу:
не сядете Вы попою на лыжи,
когда я знаю, что кругом не виновата?
Но есть закон – мечта же ваша:
так обмануть безвинного страдальца,
что сам вам в рот засунет пальцы!
Я не из тех! И Вам утех таких здесь не найти!
О чём здесь речь, мон женераль? Хоть намекни,
мой дорогой Коломбо, милый мой Авоськин!
Я, правда, – ноль… хоть что-нибудь набросьте,
«эскизик» там… И не дурная это шутка,
когда я не была убийцей и минутки?