Жан Кокто - Театр

Эдит.Ваше Величество желает, чтобы я закрыла ставни?

Королева.И этой фразы я от вас ждала. (Подходит к окну.) Ставни! Закрыть окна, законопатить щели, шторы задернуть, спрятаться за шкаф. Лишить себя такого зрелища. Деревья стоя спят и дышат беспокойством. Они боятся грозы, будто стадо овец. Эта погода для меня, Эдит, и ни для кого больше. Я тоже молнии мечу, как небо. Хорошо бы сесть на лошадь да промчаться по горам. Мой конь бы испугался, а я бы только посмеялась над его страхами.

Эдит.Дай Бог Вашему Величеству избежать молнии.

Королева.У молнии свои капризы — у меня свои. Пусть, пусть она войдет, Эдит. Я возьму хлыст и выгоню ее из спальни.

Эдит.Молния расщепляет деревья.

Королева.Ну уж мое родословное древо ей не захочется валить. Оно слишком ветхое. Само сломается. Без посторонней помощи. Сегодня с самого утра все старые кривые ветви предчувствовали грозу. Мне на радость. Король велел построить Кранц до нашего знакомства. Он тоже любил грозу и потому избрал этот перекресток, где небо так и ярится, паля из всех орудий. (Очень сильный удар грома. Эдит крестится.) Вам страшно?

Эдит.Мне нисколько не стыдно признаться Вашему Величеству, что я боюсь.

Королева.Боитесь? Умереть?

Эдит.Мне страшно. Просто страшно. Беспричинный страх.

Королева.Забавно. Я никогда ничего не боялась, кроме покоя. (Идет к столу.) Всё на месте?

Эдит.Всё. Я следила за герцогом.

Королева.Называйте его Феликсом. До чего же вы меня раздражаете, когда говорите «герцог».

Эдит.Я соблюдаю этикет.

Королева.Знаете, почему я так люблю грозу? Я люблю грозу, потому что она рвет в клочья все возможные правила и своим неистовым беспорядком нарушает древний этикет деревьев и животных. Моя свекровь эрцгерцогиня — этикет. Я же — гроза. Понятно, почему она меня боится, почему она со мной борется, следит за мной издалека. Вы ей, конечно, напишете, что я сегодня ужинала с королем.

Эдит.О, Ваше Величество!..

Королева.Надо написать. Она воскликнет: «Бедняжка сошла с ума!» А ведь я сочиняю этикет. Она должна быть довольна. Можете идти спать, Эдит. Забирайтесь под одеяло, помолитесь и постарайтесь уснуть. Вы, наверное, устали с дороги. Если мне что-нибудь понадобится, я позвоню Тони. Он тоже боится грозы. Он рано спать не ляжет.

Эдит.Эрцгерцогиня накажет меня, если узнает, что королева осталась в одиночестве.

Королева.Кому вы подчиняетесь, Эдит, эрцгерцогине или мне? Приказываю вам оставить меня одну и ложиться спать.

Эдит (сделав глубокий реверанс). Боюсь, что во втором пункте приказа, я не смогу подчиниться воле Вашего Величества. Заснуть я не смогу. Я буду готова оказать любую услугу Вашему Величеству, если мое присутствие покажется ему необходимым.

Королева.Мы договорились, не так ли? Этикет позволяет вам входить в мою спальню в любое время дня и ночи. Но мой этикет, мой (голосом выделяет это слово), мой собственный этикет требует, чтобы этой ночью никто не входил в мою спальню, даже если молния попадет в замок. Такова наша воля. (Смеется.) Воля, воля! Последнее прибежище царей. Последний шанс. Это в каком-то смысле их свобода воли. Доброй ночи, фрейлейн фон Берг. (Смеется.) Я пошутила. Спокойной ночи, милая моя Эдит. Меня разденут камеристки. Они не спят, а только дремлют. Идите, ложитесь спать или спрячьтесь под стол, или поиграйте в шахматы. Вы свободны. (Машет ей рукой. Эдит трижды приседает, пятится и выходит в дверь справа.)

Оставшись одна, королеванекоторое время стоит неподвижно против дверей. Прислушивается. Подходит к окну и вдыхает аромат грозового парка и дождя. Раскат грома и яркая вспышка молнии. Королеваидет к столу, проверяет, ровно ли горят свечи и все ли устроено так, как она хотела. Берет кочергу и ворошит угли в камине Останавливается перед портретом короля. Королю на портрете двадцать лет, он изображен в костюме горца. Королевапротягивает руку к портрету.

Королева.Фридрих!.. Пойдемте, мой милый. (Делает вид, что под руку ведет короля к столу. Вся эта сцена будет сыграна так, как если бы король действительно находился в комнате.) Мы заслужили минуту покоя. Мы одни, и гроза для того и бушует, чтобы ничто в мире нас не потревожило. Небо гремит, огонь пылает, а на столе деревенский ужин, какой нам всегда подавали, когда мы охотились на горную серну.