Генрик Ибсен - Вернувшиеся (сборник)

Г о с п о ж а А л в и н г. Это немыслимо, чудовищно. Как может ребенок не любить родного отца, что бы там ни было?

О с в а л ь д. А если ребенку не за что отца благодарить? Если он его не знал? Ты веришь, что ли, во все эти старые предрассудки? Ты – такая просвещенная?

Г о с п о ж а А л в и н г. Предрассудки?!

О с в а л ь д. Да. Мама, ты и сама не можешь не видеть, как живучи подобные убеждения – стоит один раз запустить их в оборот, они все время возвращаются и возвращаются и…

Г о с п о ж а А л в и н г (потрясенно) . Как привидения!

О с в а л ь д (расхаживая по комнате). Можно назвать их привидениями…

Г о с п о ж а А л в и н г (порывисто) . Освальд, значит, ты и меня не любишь?!

О с в а л ь д. Тебя я хотя бы знаю…

Г о с п о ж а А л в и н г. Знаешь, да. Но и только!

О с в а л ь д. Мне известно, что я тебе очень дорог, а за это стоит быть благодарным, видимо. И теперь, когда я болен, ты можешь стать мне полезной, незаменимой.

Г о с п о ж а А л в и н г. Еще как могу, Освальд! Я готова, кажется, благословлять эту болезнь, которая привела тебя домой, ко мне. Я ведь вижу – пока ты не мой, тебя нужно еще завоевать.

О с в а л ь д (теряя терпение). Да, да. Все это лишь громкие слова. Ты должна помнить, мама, что я болен. Интересоваться жизнью других я не в состоянии, мне бы со своими заботами управиться.

Г о с п о ж а А л в и н г (тихо). Я буду смиренно и терпеливо довольствоваться малым.

О с в а л ь д. Главное – жизнерадостно, мама.

Г о с п о ж а А л в и н г. Да, мальчик мой любимый, правда. (Подходит к нему.) Но я сумела освободить тебя от укоров и угрызений?

О с в а л ь д. Да, сумела. Но кто освободит меня от страха?

Г о с п о ж а А л в и н г. От страха?

О с в а л ь д (расхаживая по комнате). Регина cделала бы это за доброе слово.

Г о с п о ж а А л в и н г. Я тебя не понимаю. О каком страхе речь и при чем тут Регина?

О с в а л ь д. Сейчас уже далеко за полночь, мама?

Г о с п о ж а А л в и н г. Уже, считай, утро. (Смотрит на зимний садик.) На вершинах светлеет потихоньку. И погода будет ясная, Освальд. Еще немного, и солнце увидишь.

О с в а л ь д. Жду с радостью. Да, немало найдется, чему порадоваться и ради чего жить.

Г о с п о ж а А л в и н г. Так и думала!

О с в а л ь д. Хоть я и не могу работать, но…

Г о с п о ж а А л в и н г. Работать ты тоже начнешь, мальчик мой, дай время. Теперь, когда ты избавился от тяжелых мыслей, что ели тебя поедом…

О с в а л ь д. Да, очень хорошо, что ты освободила меня от этих мифов. И теперь мне осталось справиться только с одним… (Садится на диван.) Мама, нам надо поговорить.

Г о с п о ж а А л в и н г. Конечно, давай. (Подвигает стул к дивану, садится рядом с Освальдом.)

О с в а л ь д. А там и солнце взойдет. И ты уже будешь все знать. А я распрощаюсь с этим страхом.

Г о с п о ж а А л в и н г. Что я буду знать?

О с в а л ь д (не слушая ее). Мама, ты ведь говорила сегодня вечером, что нет в мире такого, чего бы ты не сделала для меня?

Г о с п о ж а А л в и н г. Да, я правда так сказала.

О с в а л ь д. И продолжаешь так думать?

Г о с п о ж а А л в и н г. Можешь на это рассчитывать, мальчик мой любимый, единственный мой. Я живу только ради тебя, больше ни для чего.

О с в а л ь д. Да, да, тогда послушай меня, пожалуйста. Мама, ты очень сильная духом, очень, я знаю. Ты сиди спокойно, когда я тебе все скажу.

Г о с п о ж а А л в и н г. Что же такое ужасное…

О с в а л ь д. И не кричи в голос. Слышишь меня? Обещаешь? Мы будем сидеть и спокойно говорить. Обещаешь, мама?

Г о с п о ж а А л в и н г. Да, обещаю, да. Говори же!

О с в а л ь д. Знаешь, вся эта моя усталость… и что я работать не могу… это не сама болезнь.

Г о с п о ж а А л в и н г. А сама болезнь?

О с в а л ь д. Сама болезнь, которую я получил по наследству, она… (Приставляет указательный палец ко лбу и говорит чуть слышно.) Она сидит вот тут, внутри.

Г о с п о ж а А л в и н г (почти беззвучно) . Нет, Освальд! Нет!

О с в а л ь д. Не кричи. Я не выдержу. Да, она сидит тут. В засаде. И может напасть когда угодно.

Г о с п о ж а А л в и н г. Страх какой!

О с в а л ь д. Спокойно. Таковы мои дела.

Г о с п о ж а А л в и н г (вскочив на ноги) . Это неправда, Освальд! Не может быть! Невозможно!

О с в а л ь д. Один приступ у меня уже был, там, в Париже. Он быстро прошел. Но теперь я знаю, что меня ждет, и на меня напал дикий, неотвязный страх. Поэтому я сразу же уехал к тебе, сюда.

Г о с п о ж а А л в и н г. Так это от страха!..

О с в а л ь д. Да, потому что перспективы мои, видишь ли, омерзительны. Это не обычная смертельная болезнь… Самой смерти я не так боюсь, хоть и хотел бы, конечно, пожить, сколько сумею.