Семен Злотников - Другая жизнь

Константин.Ах, зэза!..

Кошкин.Неужели так больно?

Константин.Не могу сидеть!

Кошкин.А стоять?

И снова пахнуло – и снова фонарь помигал и зажегся. У скамейки стоит полусогнутый и полуобмякший Костя.

Кошкин изо всех сил поддерживает его под плечи. Федор – как испарился.

Константин (сокрушенно вздыхает). Эх, Толя, Толя, дружок ты мой…

Кошкин.А куда, главным образом, били? Что чувствуете?

Константин.Слушай… тебе… какое?..

Кошкин.Обиделись все же… За то, что я не вмешался… Наверно, вы правы… Да… (Разглядывает Костю.)

Молчат .

Я бы должен вмешаться, как-то вас уберечь… Но я, понимаете… Я, понимаете… Во мне в ту минуту как будто… Как будто…

Константин.Остынь: чего лезть, когда не тебя…

Кошкин. Неправда, лезть надо!..

Константин.Да ладно…

Кошкин.Лезть надо, но я не могу – понимаете? Выше сил… В глазах потемнело, и я ничего, кроме того, что пинают… Что мне очень жутко… Откуда, вдруг, столько ненависти?.. Как будто вся ненависть, сколько ее в мире скопилось – вся, вдруг…

Константин.Старею…

Кошкин. Сколько, однако, в мире ненависти…

Константин. Вот раньше бы я убежал.

Кошкин.Простите, вы всегда так странно разговариваете или такая речь из-за губы?

Костя морщится.

Есть носовой платок? Понимаю… (Достает носовой платок.) Возьмите мой. Берите-берите.

Константин (забирает платок, прячет в карман). Опусти-ка… на скамейку, говорю… Опусти-ка…

Кошкин (помогает мученику опуститься на скамейку). У вас, мне так кажется, нарушены некоторые шейно-позвоночные связки. Ужасно тоскливое ощущение – когда отдает по спине вниз, туда… Боль такая – словно вас продели насквозь и время от времени дергают за крючок… Я вас понимаю, так можно издергаться… (Молчат.) Знаете, все-таки я сомневаюсь… Мне бы не надо вас слушать… Все же бы вызвал…

Константин.Стоять.

Кошкин.Чего вы боитесь?.. А если умрете? Тут, на скамейке? У меня на руках?.. (Молчание.) От нас не зависит… Вам-то, конечно, может того не хотеться, но рождение и смерть – это как раз то, чем мы не управляем… (Константин храпит.) Только не спите!

Константин (подскакивает). Ах, ты, зэзза!.. (Медленно оползает.)

Кошкин.Это смерть вас к себе зовет, не поддавайтесь ей ни в коем!..

Константин (горестно). Зачем?..

Кошкин. Не спать… Вызову «скорую», вас увезут.

Константин.Не надо «скорую».

Кошкин.А если не выживете?

Константин. Ты по-людски – понимаешь?

Кошкин.Пытаюсь…

Константин. Пару минут баю-баю, потом человеком делаюсь.

Кошкин.Как это?..

Константин.Спать, говорю.

Кошкин.Я знал людей, которые засыпали и уже не просыпались.

Константин. Я проснусь, только ты не ори. Тихо скажи: Костя, пора.

Кошкин. Врачи не всегда беспомощны… Нет, я не дам вам уснуть!

Константин (молит). Я тебе объясняю, как умному: меня поколотят – мне спать надо. Сразу. Так себя приучил. Иначе – не человек.

Кошкин.Это так – часто?..

Константин.Бывает…

Кошкин.Не человек?..

Константин (совсем уже сонно). Как поколотят… А так – человек…

Тишина .

Кошкин.Как-то взять себя в руки… Справиться с болью… тоской… отчаянием… как бы ни били… Вы меня слышите?

Пахнуло ветерком – фонарь мигнул и погас. И вспыхнул опять, осветив предыдущую мизансцену и еще… А помните интригующий душу мужской силуэт?

В самом начале нашей правдивой истории? Помните? Вы все, конечно, помните…

Так вот: силуэт воплотился в Электромонтера, стоящего у столба, внимательно разглядывающего фонарь наверху.

Кошкин с удивлением созерцает неожиданного специалиста.

Монтер (глядя по-прежнему наверх). Здравствуйте.

Кошкин.Добрый день…

Монтер. Уже вечер.

Кошкин. Да, вечер, действительно… А вы электромонтер?

Монтер.Да. Вот пояс, вот когти, вот сумка с инструментом. А вы?

Кошкин.Я преподаю этику и эстетику в профессионально- техническом училище.

Монтер. Что я должен отвечать – очень приятно?