Софрон. Зачем себе поперек жизни становиться?
Васята. А уж это, Софрон, ты мне по привычке говоришь.
Софрон. Теперь уж по привычке. А раньше-то, раньше нужно было тебя переупрямить!
Васята. Это зачем же?
Софрон. А?
Васята. То-то. Вот и ты не знаешь.
Софрон (вздохнув). Моя вон пятерых родила, и ничего. А твоя единственного и… говорил я тебе, долго она собиралась. У нас уже трое бегало, когда Кешка твой родился. Чем проще, тем оно… спокойнее.
Васята. Нетерпеливый ты, Софрон. Все тебе спокойствие подавай. Да простоту: женился — роди, овдовел — женись. Торопился все ты меня спрашивать: «Жив ли, Васята?» А это «жив» очень по-разному звучать может. И каждый по-разному «жив»…
Софрон. Конечно, воля твоя. Сам в глухомань забрался, только я один ног к тебе не жалею. Только силы-то теперь убывают. Иду — а сторожка твоя все дальше и дальше от меня. И ты не молодеешь. А жизни ты только, как поезду, — зеленым флажком махнешь, она и промчится. (Перебивая себя.) Скорый-то не пропустишь?
Васята. Нет. В двадцать два ноль три. И звонок будет.
Софрон. Другое расписание теперь?
Васята. Тихо. (Прислушивается.) Показалось мне, Чернок тявкнул.
Софрон. Да нет. Васята, ну так как же с просьбой-то с моей будет?
Васята. Сказал же я, Софрон. Кешка вот-вот вернется, письмо написал, что или на этой неделе, или на той. Для этого случая специально деньги откладывал.
Софрон. На этой ли, на той ли — месяц, глядишь, и пролетит. Да дорога. Да в Москву завернет — как не поглядеть столицу. А я уж к тому времени обернусь. Как только Кешка заявится — сразу отдам. За мной не пропадет.
Васята. Лает! Лает Чернок, слышишь?
Софрон. Да нет!
Васята. Странно так — то тявкнет, то рычит… (Встает.)
Софрон (обидевшись). Если ты, Васята, и говорить со мной не хочешь…
Васята. Я же тебе все сказал. (Садится на место.)
Софрон. Да-а… не думал я, что вот так оно случится. Как Серега жениться надумал, Наталья моя и говорит: «Иди, значит, возьми у Васяты. Единственный ты у него друг».
Васята. И еще сказала: «Куда ему, сычу, в глухомани деньги девать».
Софрон. Васята!
Васята. Давай, чайку-то подплесну.
Софрон. Хватит. (Переворачивает кружку донышком вверх.)
Пауза.
Васята. А чего это Серега так сразу надумал жениться?
Софрон. Да не сразу. Они уж давно гуляют. Девушка хорошая, из приезжих, правда, учительница. Вот Наталья и хочет, чтобы свадьба была на весь поселок…
Васята. Надо было, значит, Сереге деньжат прикопить, раз такое событие готовилось.
Софрон. Кешка твой много думает? Вот так у них все, у молодых…
Васята. А им, молодым, может, и не надо на «весь поселок» свадьбу…
Софрон. Как это не надо?
Васята. Им любовь нужна да счастье.
Софрон. И торжество им нужно, торжественное бракосочетание. Чтоб на всю жизнь память.
Васята. О чем память-то, Софрон, о свадьбе? О человеке память должна быть, а не о торжестве.
Софрон. А торжество да праздник памяти человеческой помогают.
Васята. Вот я и говорю: надо было Сереге о таком торжестве и позаботиться.
Софрон (примирительно). Ну, Васята, если так рассудить: ты своему Кешке костюм желаешь справить, я своему Сереге — свадьбу. Каждый для своего старается.
Васята. А только я у тебя на Кешкин костюм не одолжаю.
Софрон (задевает рукой кружку, она резко звякает. Еле сдержавшись). Я к тебе за одолжением, а ты мне — попрек.
Васята. Ну, может, и попрек. А только мы с тобой жизнь начинали на своем. Некому было для нас на торжество занимать. И нехорошо молодых приучать на чужое надеяться.
Софрон. Да ты что, думаешь, я тебе не отдам, что ли?!
Васята (поспешно вскакивает). Рычит же, рычит Чернок-то! (Идет к дверям.)
Софрон. Ну выгляни, ну успокойся! (Сердито отворачивается.)
Васята выходит. Напряженная тишина. Софрон сидит, опустив голову, перебирая нетерпеливо пальцами по столу. Затем дверь распахивается и Васята вталкивает непонятную, закутанную в ватник не по росту фигурку в растоптанных и почерневших от грязи бурках, в нахлобученной на самые брови шапке-колпаке из вытертого меха. Сначала трудно определить, молодой это человек или старый, девушка или парень. Это — Лелька.
Читать дальше