Александр Старчаков - Патент 119

Коренев.Мы начали как раз интереснейшие опыты. (Указывая на Михайлова.) Его идея. Совершенно новый принцип. Пришлось приостановить.

Лукин.Да, напустили вы мраку, товарищи… Ольга, а ты как думаешь насчет этих дел?

Ольга.Чего бы я хотела — да? Собрала бы наших хозяйственников в тесную комнатушку, избила бы, понимаешь… И Торопова твоего. Пыль из них выбить, всю труху.

Михайлов.Боевая девочка!

Лукин.А личные как дела?

Ольга.Кончила. Инженер уж второй месяц.

Лукин (всем). Я чрезвычайно рассчитываю на приезд немцев. Блех — мировая величина по моторостроению. Видишь, в чем дело: при подписании договора он намекнул, что везет с собой чертежи — его последний патент, сто девятнадцатый. Это, кажется, то самое, что нам нужно.

Михайлов.А умен немец?

Лукин.У-у!..

Коренев.Надо, чтобы он сразу в нашей каше разобрался. Надо бы Ольгу к нему приставить.

Михайлов.Она по-немецки — лучше немца, так и чешет.

Ольга (Лукину). Чего ты смотришь, Иван? (Смеется.)

Лукин (вынимает из портфеля). Я тебе тут привез… (Подает.) Из Берлина.

Ольга.Гребенка?

Лукин.Так — пустячок.

Ольга.Спасибо. Вот уж — спасибо! Какая прелесть!

В дверь вскакивает Петька Беспризорный.

Петька.Слышали?

Михайлов.Слышали, слышали.

Петька.Энтузиаст Мишка Зеленый нарочно остался на ночь в электросварочной. Ну, конечно, является ночью этот старый-то клепщик…

Михайлов.Скобарев?

Петька.Ага. И с ним — Первов и Носов, литейщики. Взяли сваренную энтузиастами деталь станины и поперли под паровой молот. Раз двадцать по ней ударили…

Лукин.Вот как! Ну-ну…

Петька.Деталь выдержала, понимаешь. Ни один шов не лопнул. Литейщики, значит, утерлись. Крик сейчас в цеху. Ведь это что же — открытое наступление на энтузиастов вольтовой дуги, срыв электросварки.

Коренев.Правильно. Одно — к одному.

Петька.Вчера Торопов пришел в электросварочную. «Да, — говорит, — конечно, спорить нельзя. Но все-таки хорошо склепанный кожух, литая станина — ласкает взор, красивее сваренной». Я ему отвечаю — насчет старозаветной красоты заклепки…

Ольга.Беспризорный, вот тебе выдержки из писем.

Петька.Крыть?

Коренев.Без пощады.

Ольга.К завтраму — фельетон. Смотри — без добродушия.

Михайлов.Чиновник смеху боится. А ругать — он только почесывается.

Коренев.Да перемени ты фамилию! Беспризорный — что за подвагонная романтика!

Петька.Все недосуг.

Михайлов.Вот фамилия — Электрон. Культурно и бойко.

Петька.Прикидывал — не подходит: я и так маленький. (Перебирает письма.)

Лукин.Давайте соберемся в два часа в чертежной.

Коренев.Да, если бы немца заинтересовать…

Михайлов.Пускай нас и поругает — ничего. А то мы, как мухи осенью — потерянные.

Идут к двери чертежной. Из кабинета в то же время выходят хозяйственники — несколько человек с портфелями. Коренев и Михайлов уходят.

Торопов (в дверях кабинета). Ольга Васильевна, сейчас должны приехать немцы. Слышали, конечно, неприятность с отоплением? Пока их сюда, что ли, провести… Вы побудете с ними. Всякие там вопросы — объясните, покажите.

Ольга.Хорошо.

Торопов.Иван Михайлович, тебе бы докладик прочесть о заграничных впечатлениях.

Лукин.Не о заграничных — о здешних делах говорить нужно, Семен Семенович. Ты что тут натворил?

Торопов.Ах, ты сразу — в драку? Ну, ладно. (Взглянул в окно.) Ольга Васильевна, подъехали… Встретьте. (Ольга уходит.) Знаешь, что я застал, когда вернулся? На заводе — сумасшедший дом. Твои конструкторы двенадцать тысяч ухлопали на опыты. И ничего не сделано. Требуют переоборудования всех цехов. Станки, видите ли, им не подходят — первокласснейшее американское оборудование. Твой Михайлов — доморощенный гений — чушь какую-то порет… Видел я его чертежи воздушного охлаждения, — над этим еще десять лет работать. Германские заводы: порядок — часовой механизм… А у нас нечесано, растрепано, грязища, гении бегают…

Лукин.Легко ты решил задачу: жизнь — под сукно, творчество — по шапке.

Торопов (указывая на стол, где Ольга перебирала письма). Ты этих писем, что ли, начитался? У наших степнячков распухнувшее воображение. Пусть они на местах сначала научатся не ломать этот трактор. Вчера на волах пахали — подай им воздушное охлаждение! Если так гоняться за каждым требованием, — ничего нельзя делать, немыслима никакая культура. Мы не можем поставить завод на колеса, скакать за жизнью.