Александр Старчаков - Патент 119

Анни.Отчего? Если вы разбудите в женщине любопытство…

Рудольф (рассматривает свои руки). Сегодня сделаю себе маникюр.

Анни.Я вам очень нравлюсь? (Он молча глядит на нее.) Если мы втроем уедем в Россию, перед богом и людьми вы будете считаться моим женихом.

Рудольф.Благодарю вас.

Анни.Вот таким — вы мне больше нравитесь.

Рудольф.Хрустальный замок. Вокруг бушует ветер, срывает крыши, гибнет мир. Я продаю всего себя, душу — чёрту, чтобы добраться до этой стеклянной коробочки, глядеть на вас… В моем опустошении воет голодная страсть… Редкий экземпляр — такой мужчина с такими рекордами темперамента… Анни, вы любите меня?

Анни.Я вас… Я вас боюсь… Боже мой, я не отнимаю надежды.

Блех (в дверь, торопливо). Анни, Рудольф… Русские согласились на все условия. Подписываю. Я поставил жестко: без вас, Рудольф, в Россию я не еду. Триста марок — сверх. Голубчик, пойдемте, я хочу вас показать.

Рудольф.Продемонстрировать мои зубы, мои мускулы?.. Я умею также прыгать через стулья.

Блех.Ну, идем, идем! (Уходит.)

Анни.Папа, спроси у них — в России женщины носят шляпы?

Рудольф (Анни). Я сам боюсь себя. (Уходит.)

Анни (одна за виолончелью). Долгие годы глядеть на безнадежные снежные равнины… А там скоро и старость… Какая бессмысленная жизнь!

Застекленный павильон на заводе. Три двери: входная, к директору и в чертежную. Столы. Телефон. В углу — модель трактора.

У одного из столов Ольга Захароваразбирает корреспонденцию. У другого стола — Лукин, Коренев и Михайлов. За стеклянной стеной, в цеху, проходят, возбужденно разговаривая, несколько человек рабочих. Стоящие в павильоне на минуту оборачиваются. Затем продолжают разговор.

Коренев (Лукину)… Тогда же мы тебе и написали: возвращайся вместе с директором.

Лукин.Понимаю.

Коренев.Теперь — поздно: план утвержден, смета прошла.

Ольга.Ты где был, Иван?

Лукин.У Круппа. У Сименса в Берлине. Привез чертежи.

Коренев.Смета конструкторского бюро вся провалена. Денег дали — на-смех.

Михайлов.На бумагу, на кнопки, а уж на карандашики и не хватит.

Коренев.Погоди, Вася. Институту электросварки смета урезана почти наполовину. Основание: слишком широко развернули опытную часть.

Михайлов.А этого чиновники хуже всего боятся. Опыт — штука темная.

Коренев.Погоди, Вася… И теперь — главное: утвержден выпуск старой модели — тридцать пять тысяч тракторов.

Михайлов (указывая на модель). На ней воду возить в деревню — еще туда-сюда.

Лукин.Кто этот план провел?

Коренев.Торопов. Все наши хозяйственники.

Лукин.Чёрт его знает! Он совсем о другом говорил за границей.

Коренев.А вот почему: когда мы ему представили, что для новой модели мощного трактора станки наши не годятся, он перепугался, — станки год назад получены из Америки. Значит, о чем управление думало, почему не предвидело? Струсил. Чем бороться — кинулся проторенной дорожкой: все творческое под спуд, и — формальное выполнение плана. Вот — твой Торопов.

Лукин.Позволь, позволь! Конрада Блеха он все же взял на завод.

Коренев.Для технической помощи. Блехом он козырять будет.

Михайлов.Немец у нас заскучает.

Ольга.Иван, их трое приехало?

Лукин.Дочь, секретарь…

Ольга (Лукину). Понимаешь — скандал! Им отвели квартиру в новом корпусе. Мебель из комиссионного. Торопов какие-то вазы поставил золоченые. А ночью сегодня лопнула труба центрального отопления. Холодище — тараканов морозить. Сейчас послали на вокзал машину, а куда мы их привезем — немцев?

Михайлов.Где-нибудь переночуют, не обидим.

Коренев.Что ж, будем драться. Оля, почитай-ка, что пишут с мест.

Ольга (бросая на стол пачку писем). Сплошь — ругань.

Коренев.Отовсюду требование: укрупненному хозяйству дать мощный трактор с воздушным охлаждением и на универсальном горючем.

Ольга.Любое на выбор… (Читает одно из писем.) «О чем думаете, товарищи? У нас в Средней Азии вода на вес золота. Воздушное охлаждение решает дальнейший рост хозяйства…»