Леонгард Франк - Пьесы [Авторский сборник]

Далее события, связанные с возвращением Рупрехта, переносятся в современность. В пьесе, завершенной на пороге 1958 года, оно происходит именно в этом году. Живо развивающееся комедийное действие насыщается при этом несколькими диалогами острополитического содержания. Особенно примечательна в этом отношении сцена, в которой Рупрехт объясняется со своим сыном, ставшим за те двадцать пять лет, что они не виделись, взрослым человеком и членом «шляпной династии». Сцена эта свидетельствует о высоком уровне политического мышления, которого достиг Франк в битве с западногерманской реакцией. Слова о необходимости бросить все силы на борьбу с угрозой атомной войны, которые произносит Рупрехт, его безукоризненно точные характеристики реакционной политики правителей США и ФРГ — все это выражает и позицию автора пьесы.

В 1957–1958 годах Леонгард Франк работал и над двумя пьесами, тесно связанными с мотивами его романов «Оксенфуртский мужской квартет» и «Ученики Иисуса». Щяи первую из этих пьес, «Мужской квартет», можно назвать трагикомедией, то вторая, «Руфь», представляет собой трагедию, особенно в той редакции, в которой пьеса печатается в этой книге и которую сам автор считал окончательной.

«Мужской квартет» во многом связан с романом, из которого выросла эта пьеса. Написанный еще до прихода Гитлера к власти, роман был насыщен тревожными предчувствиями грядущей беды, предвосхищением несчастий, надвигавшихся на Германию и Европу, — фашизации, войны. Тема безработицы, обрушившейся на миллионы немцев, тема банкротства правителей Веймарской республики — все это также присутствовало в романе, как и в пьесе. Была в романе и сохранилась в пьесе и иронически представленная картина жизни маленького провинциального городка Вюрцбурга. Была и осталась поэзия характеров и отношений простых, трудовых людей.

Вместе с тем в пьесу вошли и новые мотивы, существенно заострившие ее политическое, антифашистское содержание. Не раз возникает в ней тема нацистской угрозы мирному существованию немцев и других народов, тема растления нацистами немецкого народа. Образ писаря при следователе, подстриженного на прусский манер корректного чиновника, оказавшегося гнусным бандитом, ждущим «исторического часа» фашистом, предстает как своего рода зловещий символ надвигающейся на Германию беды.

Финал, в котором под окнами мирного дома, где мирно поют любимую песню мирные люди, вдруг раздается военная музыка и военизированным шагом проходит отряд гитлеровских штурмовиков, также носит не только контрастный, но и символический характер. Он как бы подчеркивает всю враждебность гитлеризма интересам, чаяниям, самому существу простых, рядовых немцев.

О том, что произошло затем в маленьком провинциальном Вюрцбурге с его тридцатью кирхами, в этом городке, где филистерский дух въелся в жизнь настолько крепко, что в нем даже камни все видят и все слышат, отчасти говорится в пьесе «Руфь».

Правда, действие в ней происходит в послевоенное время, но рассказы о недавнем прошлом позволяют бросить взгляд назад и увидеть некоторые штрихи из жизни этого городка во времена гитлеровского владычества. Мы видим, как развратил гитлеризм людей, как развернулись и открыто чинили свои преступления нацистские бандиты. Образ Цвишенцаля, фашистского палача, показанный обстоятельно в «Учениках Иисуса», и в пьесе дает автору возможность сказать, что бывшие гитлеровские преступники находят себе место «под солнцем» Боннской республики.

В романе «Слева, где сердце» Леонгард Франк написал о намерениях, которые побуждали его к созданию романа «Ученики Иисуса»: «В этом романе заклеймен не Вюрцбург и не жители Вюрцбурга, а кровавые чудовища нацистского режима. Заклеймить их было для меня делом совести». Эти же слова безусловно относятся и к пьесе «Руфь», в которой автор всем сердцем благословляет расправу героини над фашистским преступником.

В этом проявился действенный гуманизм Л. Франка, его верность традициям Георга Бюхнера, считавшего, что милосердие к палачам не должно иметь места, ибо это преступление перед их жертвами.

«Руфь» — произведение гуманиста, антифашиста, убежденного противника расового изуверства. И тут Леонгард Франк опять-таки верен одной из благородных традиций классической немецкой литературы — традиции уважения ко всем народам, традиции дружбы народов. Эту традицию, звучащую из глубины веков, закрепленную в творчестве Гердера и Форстера, Лессинга (в его классическом «Натане Мудром») , Шиллера, Гёте, Леонгард Франк продолжал и развивал в своем творчестве, в частности с большой драматической силой в пьесе «Руфь».