Александр Кургатников - Практически счастливый человек

А л е к с е й Л у к и ч. А нам ты тоже сделаешь укол, когда у нас будут съедены зубы?

Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Алеша!..

Л и з а. Я говорю, что думаю. Жаль, конечно, что он умер в чужих руках. Я Барона не выгуливала и не расчесывала, у меня на это не было времени, но я его любила. И он меня любил. Может, больше вас всех. Помню, когда я проиграла Маргарет Бойнсби, — на корте держалась, ничего, а домой пришла, вас никого, я уже всё, в разжиженном состоянии, а Барон не лает, тихий, прыгнул на колени и лижется…

Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Ну, любил-то он все-таки больше всех меня. Как-никак я его кормила. А как он пел под музыку… Задерет мордочку и воет… Особенно под Чайковского. Мы с ним часто слушали.

А л е к с е й Л у к и ч. Он оживал, когда я его в лес вывозил. Наши с ним лучшие дни. Совсем другая собака, и побежка другая, нос черный, налитой, весь шевелится… Вы его таким и не видели.

Зазвонил телефон.

Т а т ь я н а А н д р е е в н а (сняла трубку) . Да, Настенька, милая, скоро выезжаем. У нас несчастье в доме. Погиб Барон. Ну — как. Украли, разумеется. Какой-то мужик. Откуда я знаю, кто, — алкоголик. Видит — породистый песик, схватил — ив живодерню. Получил свой рубль, добавил на бутылку… От них же спасенья нет, тут как ни следи… Да… Постараемся… (Повесила трубку.)

Пауза. Всем неловко, все не смотрят друг на друга.

А что я могла сказать?

А л е к с е й Л у к и ч (мрачно) . Я к Борташевичам не поеду. (Отошел к окну, отвернулся, закурил.)

Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Я тоже… Я просто не в состоянии… (Взяла из той же сигаретницы сигарету, подошла к мужу; он дал огня — вежливо, но холодно. Оба молча курят, глядя в окно.)

Л и з а (не обращается ни к кому конкретно). Может, забрать труп?.. Как-то похоронить?

Л у к а ш а. Да? Давай забирай. Памятник не забудь заказать. Чтоб еще одну легенду… Злой алкоголик погубил, а мы!.. Ты же добрая, когда напоказ!.. Когда болел твой тренер, ты из больницы не вылезала. А когда болела баба Катя, я не помню, чтобы ты хоть раз!.. Барона давно уже пустили в машину. Завтра руки им будешь мылить.

Л и з а. Ничтожество.

Л у к а ш а. Ничтожество, потому что не оправдал надежд. Вам же не просто Лукаша Векшин нужен. Вам нужен талантливый физик Векшин. Ну, не физик, так вообще — величина. Всю жизнь хотели, чтобы я начал прямо с мирового рекорда. Поднимали планку сразу на три метра. Не могу и не хочу.

Л и з а. Да брось. Не подводи базу. На самом деле ты просто лентяй. Элементарная лень, боишься сделать лишнее усилие.

Л у к а ш а. Ошибаешься. Я не лентяй. Я н е а к т и в н ы й. Не активный, понимаешь? Вся родовая активность ушла на тебя. Ты — восходящая линия, я — нисходящая. Только меня от таких активных, как ты, тошнит.

Л и з а. Думаешь, мне легко? Я накручиваю себя каждый день. Каждую минуту. И в школе, и на корте. Не даю себе расслабиться. В конце концов, наверное, сорвусь. Тоже не оправдаю великих надежд.

Т а т ь я н а А н д р е е в н а (обернулась, устало) . Что с вами, дети?.. Думаете, нам с отцом легко все это слушать?

Л и з а. Я тоже не поеду к Борташевичам. (Вышла в соседнюю комнату, села, поставила на колени «Грундиг», но не занимается, смотрит куда-то в пространство.)

Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Как ты мог так говорить с сестрой, Лукаша…

Л у к а ш а. Мама, мы не любим друг друга… (Тоже вышел, молча прошел мимо сестры, сел в углу.)

Родители остались одни в комнате. Тягостное молчание. Потом Алексей Лукич медленно подошел к столу, взял концентратор, положил обратно в картонный ящик и поставил под стол.

Т а т ь я н а А н д р е е в н а (тихо, почти просительно) . Алеша…

А л е к с е й Л у к и ч. Я ухожу.

Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Ты не обедал.

А л е к с е й Л у к и ч. Ты прекрасно поняла. Я вообще ухожу.

Т а т ь я н а А н д р е е в н а (замороженно) . Ну что ж…

А л е к с е й Л у к и ч (очень спокойно, как о чем-то давно обдуманном и решенном) . Я устал от всего этого. Идиллия для Борташевичей, ад для нас. Мы ведь живем ради какой-то видимости. И легенды твои — чтобы все подогнать под эту видимость, чтобы ничего, как в жизни.

Т а т ь я н а А н д р е е в н а. Да, конечно, я создаю легенды на тему — счастливый семейный очаг. А что прикажешь делать? Лиза — талантливый человечек, но жесткий, абсолютная эгоистка. Лукаша — ноль, вялый, инертный, всегда был такой. У нас с тобой давно трещинка… Вот и легенды. Но они хоть помогают жить. (Села, провела рукою по глазам.)

А л е к с е й Л у к и ч (сухо) . Татьяна.