Геннадий Мамлин - Путешествие на юг

Х м а р о в (с благородным негодованием) . Я симулянт?! Вы смеете, глядя мне в глаза, заявлять, будто я докатился до лжи?

В е р а П е т р о в н а. Да.

Х м а р о в. А эти таблетки?.. Вот! Желтые, красные, синие! По двадцать штук в день?..

В е р а П е т р о в н а (протягивает ему пакетик) . Это вам от Кирилла Васильевича.

Х м а р о в. Что это?

В е р а П е т р о в н а. Желтые, красные, синие. Все те — по двадцать штук в день, — которые вы выбрасываете за окно. Он уже пять дней собирает их по утрам.

Х м а р о в (заглянул в пакетик, усмехнулся) . Мог бы не жаловаться на безделье. Сто приседаний в его возрасте — не пустяк. (Исподлобья взглянул на Веру Петровну.) Что-нибудь еще?

В е р а П е т р о в н а. Надеюсь, вы не лунатик?

Х м а р о в. Нет.

В е р а П е т р о в н а. Но Кирилл Васильевич говорит, что каждую ночь вы осторожно, чтобы никто не заметил, перебираетесь с лоджии на крышу, спускаетесь по пожарной лестнице и до рассвета бродите по берегу. И вот я спрашиваю: что происходит с вами?

Х м а р о в (раздельно, в упор) . То, что мне незачем и нечего больше снимать. В моем положении писатель сжигает рукопись, художник перегрунтовывает холст.

В е р а П е т р о в н а. А что делает режиссер?

Х м а р о в. Прикидывается больным, валяет ваньку и не спит по ночам. Вам удалось вытащить из меня признание. Надеюсь, вы довольны теперь?

В е р а П е т р о в н а (поднимая с пола книги) . Нечто подобное я и подозревала. Только не знала, как далеко вы зашли.

Х м а р о в (передразнивая) . «Нечто подобное я и подозревала»! Еще бы! Ведь здесь подглядывают за мной по ночам.

В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, не беситесь.

Х м а р о в. Убирайтесь! Вы слишком умны для меня. (Выхватывает у нее книги, швыряет их на диван.) Могу сообщить, как далеко я зашел: в самую топь. И если вас подослала шайка этих трусливых себялюбцев — подите и донесите: Хмаров — банкрот.

Вера Петровна спокойно наблюдает за ним.

Считаете, я пошутил?

В е р а П е т р о в н а. Я не считаю, что вы пошутили.

Х м а р о в. Ах, не считаете?

В е р а П е т р о в н а. Нет.

Х м а р о в. Значит, спокойно соглашаетесь, что Хмаров бездарен и пуст?

В е р а П е т р о в н а. Вы уже доказали, что не бездарны, и мы еще не выяснили, что пусты.

Х м а р о в (гордо) . Можете поверить. Космический вакуум. Торричеллиева пустота.

Зазвонил телефон.

Сделайте одолжение, возьмите трубку.

В е р а П е т р о в н а (в трубку) . Слушаю. (Хмарову.) Пресса просит интервью у великого творца.

Х м а р о в (орет) . Хмаров не великий творец, а великое дерьмо!

В е р а П е т р о в н а (протягивает трубку) . Скажите ему это сами.

Х м а р о в (выхватывает трубку, швыряет ее на аппарат) . Хмаров не способен создавать. Хмаров способен воплощать. Лучше или хуже, но — воплощать. Он, как пианист, всего лишь посредник между сочинителем и слушателями. Но у пианиста есть хотя бы великие композиторы. А кто есть у Хмарова? Гребешков! (Уходит в спальню и немедленно возвращается, чтобы закончить мысль, рожденную в порыве самоуничижения.) И вообще — что такое кино? Пять, десять лет — и ленты устаревают. Неуловимо. Не тот костюм, не та тональность, не та манера актерской игры. Мы порождение цивилизации, а не культуры. Сегодня кино, завтра гипнотический сон — путешествие в страну грез, перевоплощение в одно из действующих лиц. Истинные творцы обходят кинематограф. Потому что жанры культуры вечны. Они родились из биологии человека. Звуки, краски, слова. Музыка, живопись, литература.

В е р а П е т р о в н а (ничуть не тронутая этой тирадой) . Разве вам не нравился снятый материал?

Х м а р о в. Нравился. Но теперь я прозрел. Элегантное занудство. Мальчишеская претензия быть на уровне моды. Героиня запустила опыт по синтезу белка и укатила на Валдай, чтобы лавры открытия достались шефу. Открытие совершилось. Профессор ликует. Прекрасно. Что мы должны снять здесь? Профессор приезжает в дом отдыха. Сообщает ассистентке об успехе. Перелистывая журнал, наталкивается на статью. Знаменитый академик обвиняет профессора в недобросовестности. Он-де наживает научный капитал, эксплуатируя талант сотрудников. Сердечный приступ. Она до утра отхаживает его и пишет академику укоризненное письмо. Вам нравится этот эпизод?

В е р а П е т р о в н а. Если вы настаиваете, признаюсь: мне он кажется неудачным.

Х м а р о в. Вот. Новоявленный гений Чухонцев заявил, что в этой сцене ему нечего играть. И он прав, черт его подери! Да, она талантлива, ее башка набита завиральными идеями, но мне мало влюбленной сиделки. Здесь нужен поступок. Взрыв!