Жан Жене - Балкон

Ирма (вставая и глядя на Кармен) . Я смущена, Кармен. (Долгая пауза.) Но не будем отвлекаться. Моя дорогая, дом действительно взлетает, он отрывается от земли, плавает в небе, когда я – в глубине души, но точно – называю себя содержательницей притона. Когда я тихонько повторяю: "Ты – мать превращений, хозяйка разврата". И тут, дорогая… (неожиданно лирично) все взлетает – люстра, зеркала, ковры, пианино, кариатиды и мои салоны, мои знаменитые салоны: салон Сеновал с деревенскими декорациями, салон Пыток, забрызганный кровью и слезами, салон Тронный зал, задрапированный цветным велюром, Зеркальный салон, салон Роскоши, салон Фонтанов туалетной воды, салон Писсуаров, салон Амфитрита, салон Лунного Света, все взлетает… – Ах! Я забыла салон Нищих, Бродяг, где грязь и убожество великолепны. Я продолжаю: салоны, девочки… (Спохватившись.) Ах! Я забыла: самый прекрасный из всех, совершенное украшение, венец творения – если только его строительство будет когда-нибудь закончено – я говорю о похоронном салоне, украшенном мраморными урнами, мой салон Торжественной Смерти, Гробница! Салон – Мавзолей… Я продолжаю: салоны, девочки, хрусталь, кружева, балкон, все снимается с места, взлетает и уносит меня! (Долгая пауза. Обе женщины стоят неподвижно друг перед другом.)

Кармен. Как вы хорошо говорите.

Ирма (смущенно) . У меня есть диплом.

Кармен. Я так и поняла. Мой отец – полковник артиллерии…

Ирма (выпрямившись, со строгостью) . Кавалерии, моя дорогая.

Кармен. Извините. Верно. Полковник кавалерии хотел дать мне образование. Увы!.. Но вы, вы преуспели. Вокруг своей прекрасной персоны вы смогли создать роскошный театр, праздник, который обволакивает вас своим сиянием. Вашей распущенности необходима эта роскошь. А что же я – никто, ничто и сама с собой? Нет, мадам. Благодаря пороку и ничтожеству мужчин, у меня тоже был свой час славы! Отсюда, слушая в наушники и глядя в глазок, вы могли видеть меня – возвышенную, одновременно независимую и добрую, матерински нежную и женственную, мой каблук попирал змею из картона и розы из розовой бумаги, вы могли бы заметить бухгалтера из Креди Лионе на коленях передо мной, падающего в обморок при моем появлении, увы, он повернулся к вам спиной и вам не ведом ни его экстатический взгляд, ни безумное биение моего сердца. Моя голубая вуаль, мое голубое платье, мой голубой передник, мои голубые глаза…

Ирма. Карие!

Кармен. В тот день были голубые. Для него я была сошедшей с Небес. Перед Мадонной, которой я была, Испанец мог молиться и давать клятвы. Он меня воспевал, отождествляя с нежно любимым им цветом, и уносил на кровать, где голубое сливалось с голубым. Но больше я не появлюсь.

Ирма. Я тебе предложила святую Терезу.

Кармен. Я не готова, мадам Ирма. Надо ведь знать заранее, что клиент будет требовать? Разве все хорошо проработано?

Ирма. Каждая блядь должна уметь – ты меня извинишь? Раз уж зашла об этом речь, посмотрим с точки зрения мужчин – каждая блядь должна уметь безбоязненно держаться в любой ситуации.

Кармен. Я одна из ваших блядей, хозяйка, и одна из лучших, я горжусь этим. Во время вечерних сеансов мне приходится…

Ирма. Я знаю твои достижения. Но когда ты приходишь в восторг от слова "блядь", которое ты твердишь и щеголяешь им, как… как… как… (ищет слова) …как каким-то украшением, это совсем не то же самое, как когда я употребляю это слово в функциональном смысле. Но ты права, моя дорогая, восторгаясь своим ремеслом и гордясь им. Заставляй его блестеть. Пусть оно тебя возносит, раз уж у тебя ничего другого нет. (Нежно.) Я сделаю все, чтобы тебе в этом помочь… Ты не только самая драгоценная из моих девочек, ты та, к кому я обращаю всю свою нежность. Останься со мной… Неужели ты посмеешь меня покинуть, когда все кругом рушится? Смерть – настоящая, окончательная – около моих дверей, она под моими окнами… (Треск пулемета.) Ты слышишь?

Кармен. Армия сражается храбро.

Ирма. У бунтовщиков храбрости еще больше. А мы находимся у стен собора, в двух шагах от архиепископства, цена за мою голову не назначена, нет, это было бы чересчур, но известно, что я приглашала ужинать многих известных личностей. Так что я все-таки на мушке. И мужчин в доме нет.

Кармен. Месье Артур здесь.

Ирма. Ты смеешься! Он не мужчина, а мой аксессуар. Впрочем, когда он закончит сеанс, я пошлю его поискать месье Жоржа.

Кармен. Предположим худшее…

Ирма. Если мятежники победят? Я пропала. Это – рабочие. Без воображения. Очень стыдливы и, может быть, целомудренны.