Александр Петрашкевич - Избранное

Клаус очумело смотрит на мать, на отца.

В а л ь т е р (втолковывает, как подростку) . В этом году в России только от голода умрет двадцать-тридцать миллионов. Твои сорок тысяч будут первой весомой жертвой на алтарь рейха.

Б е р т а. И есть все основания надеяться, что она будет должным образом оценена.

Клаус молча пьет вино и наливает себе снова.

Родители наблюдают за ним.

К л а у с (захмелев) . Не стану возражать, что Зигфрид чересчур рыцарь, но существуют же и какие-то нормы.

В а л ь т е р. Преданность идеалу прощает нарушение любых норм.

Б е р т а. А цель оправдывает личность.

К л а у с. Тем не менее я не хотел бы брать на свою совесть…

В а л ь т е р (перебивает) . Фюрер освободил нас от этой химеры.

К л а у с. Допустим… Но согласиться с тем, что…

В а л ь т е р (твердо) . Соглашаются с тем, кто говорит последним!

К л а у с. Отправь меня на фронт, и я покажу, чего стоит солдат фюрера. (Истерично.) И я хотел бы посмотреть в глаза тому идиоту, что законопатил меня вместе с батальоном жеребцов в этот медвежий угол. И это в то самое время, когда настоящие рыцари идут на Москву, чтобы на ее пепелище поделить славу Германии или умереть за фюрера! (Бросает бокал на пол.)

Б е р т а (спокойно) . Перед тобой идиот и идиотка, которые законопатили тебя в этот медвежий угол.

Клаус удивленно смотрит на отца.

В а л ь т е р. И наша святая задача и обязанность — не поддаться всеобщему психозу, сохранить трезвость разума и чувства. Выжить в этой войне. Взять от нее все, что она может дать. А она сулит нам весь мир. (Тихо.) Так стоит ли умирать даже за фюрера?

К л а у с (опешив) . Ты осмеливаешься…

В а л ь т е р (перебивает) . Не надо идеализировать фюрера, по крайней мере нам, Кругерам. Когда Адольф Шикльгрубер только начинал, рейхсканцлер Гинденбург как-то заметил, что этого богемского ефрейтора можно сделать в лучшем случае генеральным почтмейстером. Но Гитлер оказался человеком инстинкта. Он определил, что нужно мещанину, доказал бюргеру и лавочнику, что умеет быть их главарем. С «трибун» пивных он успешно сбывал обывателю сумасбродные идеи, что приходили ему в голову. И мы поддержали его.

К л а у с. Фюрер нации выше критики для всякого немца! Это — заповедь…

В а л ь т е р. Ты — Кругер, а не всякий немец. Для всякого — безусловно заповедь!

К л а у с (растерянно) . Прости, но я…

В а л ь т е р. Есть идеология для элиты, и есть идеология для массового пользования.

К л а у с. И все же…

В а л ь т е р. Кто рожден для господства, может и должен использовать массу, но при этом презирать ее. Потому что трусость и ограниченность массы беспредельны.

К л а у с. Против этого я не возражаю, но относительно идеализации фюрера хотел бы…

В а л ь т е р. Изволь… Мы, элита нации, с самого начала поняли Гитлера таким, каким он есть. Нам были известны его трусость, истеричность, авантюризм, автоматический хамелеонизм и все прочее, вплоть до сексуальной неполноценности. Но мы знали о его зоологической ненависти к марксизму, и мы дали ему точку опоры. Его намерения перевернуть мир и завладеть им совпали с нашими. Мы оплатили, а Гитлер дал действие бюргеру, лавочнику и тем, кого марксисты называют люмпенпролетариатом. А немцы — пауки в банке. Война для них — лучший путь к благодати. Гитлер это уловил. Он сделал нацизм формой коллективного психоза. Он возвысил немецкого обывателя и оглушил барабанным боем, напялил каску на его дубовую башку. И вот — мы ехали сюда в эшелоне, который вез в Москву гранитные плиты грандиозного памятника нашей победы. Более того (вынимает из нагрудного кармана мундира конверт) , на парад победы, который в ближайшие недели состоится в Москве, фюрер приглашает не только меня и мать, но и тебя. (Передает Клаусу конверт.)

К л а у с (взглянув на приглашение, приходит в восторг) . Невероятно!.. Невероятно!.. Отец! Мутти! Это невероятно!.. (Обнимает Вальтера, затем Берту.)

Б е р т а (вытирая набежавшую слезу) . Если бы не эта радость, я не перенесла бы смерти Гансика.

В а л ь т е р. Фюрер просит рассматривать это приглашение и знаки воинской доблести, которые он лично вручит рыцарям рейха перед парадом, как большой аванс…

К л а у с. Ты опять интригуешь меня, мой генерал…

В а л ь т е р. Тебе и твоему поколению, мой мальчик, суждено запрячься в германский плуг, который проложит борозду от Шпрее до Урала, а если бог даст, то и до Амура.