Александр Петрашкевич - Избранное

Максим приносит из избы два табурета.

А я ни живая ни мертвая. Коли хаточка загорится, думаю, и им и нам смертуха лютая. У нас же на чердаке двое прятались…

М а к с и м. Помолчала бы ты, мать!

П о л и н а. Намолчалася…

М а к с и м. А подушки не отдали…

П о л и н а (испуганно) . Как — не отдали?

М а к с и м. Так что себе оставили.

П о л и н а. Что ты плетешь? Это же мои девичьи подушки!!

М а к с и м. Не велика пани, чтобы на подушках спать.

П о л и н а срывается с места и бежит в избу.

(Дмитрию.) Про себя рассказал бы, а то мать тебя совсем заговорила. (Всматривается в лицо сына.) Хлебнул ты, видать?

Д м и т р и й (неохотно) . Хлебнул…

М а к с и м. Воевал?

Д м и т р и й. Отвоевался еще в тридцать девятом под Варшавой.

М а к с и м. И сидел? (Садится на лавку.)

Д м и т р и й. И сидел, и лежал, и стоял…

М а к с и м. У поляков или у немцев?

Д м и т р и й. И у одних, и у других…

М а к с и м (после паузы) . И у которых лучше?

Д м и т р и й (зло) . Лучше, если другие сидят, а ты их сторожишь…

М а к с и м. И этого довелося?

Д м и т р и й. После, после. (Хочет уйти.)

М а к с и м. Можно и после. Пойду, может, еще чего отдадут… (Уходит в избу.)

Из избы появляется М и х а с ь с горшками, глиняными мисками.

Д м и т р и й. Мать рассказывала, было вам страху, когда немцы гнездо подожгли.

М и х а с ь. Что было, то было. Гнездо трещит, искры на крышу несет, а у нас на чердаке комиссар раненый и еще один товарищ. А у меня еще и свой страх — я за трубой две противотанковые мины прятал и ящик с гранатами. Я тебе скажу, ты вовремя явился. Мы тут такого натворим, немчура за голову схватится. Но перво-наперво — пленные. Мрут за проволокой тысячами. Мы их понемногу спасаем.

Д м и т р и й. Втроем даже с комиссаром много не сделаешь…

М и х а с ь. Почему — втроем? У нас целый комсомольский отряд скоро будет. Оружие собираем, раненых лечим, землянки строим.

Появляются М а к с и м и П о л и н а. В руках у нее постилка.

П о л и н а (причитает) . А чтоб вам задохнуться в моих подушках! А чтоб вам на них уснуть да не проснуться! А чтоб вам в гроб мои подушечки поклали!

Д м и т р и й. Успокойся ты. Без подушек не будешь…

П о л и н а. Как это — не будешь? Как это — не будешь?! (Развешивает постилку на веревке под навесом.)

В дальнейшем эта постилка служит своеобразной ширмой для персонажей.

Д м и т р и й. А так, что будут у вас еще и подушки, и хаты…

М а к с и м. Все у нас еще будет! В зубах принесут награбленное…

Появляется Г а н с. Дмитрий вытягивается по стойке «смирно».

Г а н с. Jeden Augenblick wird dich Oberabschnittsführer rufen [20] С минуты на минуту тебя позовет оберабшнитсфюрер. .

Д м и т р и й. Яволь, герр оберштурмфюрер!

Г а н с выходит, козырнув Дмитрию.

П о л и н а (обеспокоенно) . Чего это он, сыночек?!

Дмитрий молчит.

М и х а с ь (озабоченно) . Вроде какой-то фюрер его вызывает…

П о л и н а (в страхе) . Божечка милостивый!

Д м и т р и й. Ничего страшного. (Берет чемодан.)

М а к с и м. А чего же ты перед ним вытянулся, как виноватый?

Д м и т р и й. Вытянешься. (Идет с чемоданом за постилку.)

М а к с и м. А может, тебе лучше не ходить, а махануть… подальше…

По улице марширует о р к е с т р. Из-за постилки выходит Д м и т р и й, в эсэсовской форме.

П о л и н а (в ужасе) . Сыночек! Митенька! Батька, где ты, глянь сюды!.. Сними! Спрячь! Убьют! Застрелят!!!

Д м и т р и й. Не убьют. Это моя форма, мама.

Все немеют от неожиданности.

М а к с и м (тихо, сдержанно) . И в каких же чинах будешь?

Д м и т р и й. По-нашему — ефрейтор, по-ихнему — шарфюрер.

М а к с и м (тихо) . Радуйся, мать. Брат, радуйся. У нас теперь свой фюрер будет…

П о л и н а (как стон) . Ай!.. Ай!.. Ай!.. (Обессиленно опускается на землю.)

М и х а с ь (кричит) . Оборотень! Гад фашистский!!! (Хватает полено.)

Д м и т р и й. Не бросайся такими словами, сморкач. (Выходит.)

М и х а с ь. Убить! Убить его, пока до них не дошел!

М а к с и м (строго) . Остынь!

М и х а с ь. Я же ему и про отряд, и про комиссара, и про землянки… без утайки, как брату.

М а к с и м (упавшим голосом) . Что же ты наделал, раззява…

П о л и н а. Сме́ртухна! Всем сме́ртухна! Ай!.. Ай!.. Ай!..

Сцена затемняется.

Та же изба. С улицы слышна музыка. За праздничным столом — В а л ь т е р, Б е р т а и К л а у с. Им прислуживает Г а н с.

В а л ь т е р (поднимая бокал) . За победу, дорогая Берта! За победу, сын! За победу, наш друг Ганс!