Борис Штейман - Пьесы

В и т а л и й П е т р. ( трет глаза, морщится ). Козельсон? Оскар? Ну нет, врешь! Второй раз меня на эту удочку не возьмешь! Нет, нет и нет! ( Уходит, возвращается .) Ну если только… Черт с вами! Но учтите, в последний раз! ( Присоединяется к танцующим .)

Вокзал. Слева одинокая тележка носильщика. Из динамиков доносится объявление: «На второй путь прибывает скорый поезд номер семнадцать «Берлин — Москва». Посередине стоит софит. К нему подбегает рабочий в фирменном комбинезоне, срывает с шеи зеленый шарф и в досаде бросает его на пол. Подхватывает софит и убегает. Появляются Виталий Петрович, Евгения и Оля с дорожными вещами.

В и т а л и й П е т р. Нам нужен четвертый путь! Прошу не отставать!

О л я. Пап! Смотри! Кто-то шарф потерял!

В и т а л и й П е т р. Пусть лежит. Может, вернется, кто потерял и заберет. Не отставай!

Виталий Петрович и Евгения уходят. Оля поднимает шарф.

О л я. Вернется-то, вернется! И найдет! Да не тот, кто посеял! Это мы уже проходили! ( Рассматривает шарф .) Да и шарфишко ничего себе. И цвет, что надо! ( Повязывает его себе на шею .) В хозяйстве все сгодится. ( Кричит вслед ушедшим родителям .) Эй, подождите! Я сейчас! Ну народ! Ребенок отстал, а им хоть бы что!

Тихо звучит музыка. Оля довольная, кривляясь, танцует и убегает. Музыка звучит громче.

С т е н и ч, драматург, он же Н е с т е р о в, он же В и т а л и й П е т р о в и ч, 50 лет.

К а м и н с к и й, он же Н о с о п ы т и н .

Д о р е е в, он же М а н ю с ь к и н.

Г о р е л о в а, она же М е м у ч о.

Т е м к и н, он же А к с о л о т л ь, он же П т и ц а.

Е р м а к о в а, она же Е в г е н и я, жена Виталия Петровича.

Б а р к о в, он же Е п и х о д, он же С е д о й.

А с ь к а, подруга Дореева, она же М е д с е с т р а, 22 года.

С е р г е й Н и к о л а е в и ч, врач.

О л я, дочь Виталия Петровича, 12 лет.

И г о р е к, чекист.

С к и н х е д ы.

У н и ф о р м и с т ы ,они же Ч е к и с т ы.

М и м.

2 2 Стенич, Каминский, Дореев, Горелова, Темкин, Ермакова, Барков — бывшие одноклассники.

Вечер. Улица. Доносятся шумы большого города. Появляется Стенич, пыхтит папиросой. Он неряшливо одет, неправильно застегнутое видавшее виды пальто, свешивается длинный шарф, из-под кепки, надетой козырьком назад, торчат длинные седые волосы. Лицо покрыто недельной щетиной. В руке у него палка, к ней привязан мел. Стенич чертит им линию. Негромко звучит музыка М. Наймана из фильма «Z00». Стенич подходит к зоомагазину. Витрина не освещена. Он внимательно вглядывается в вывеску «ЗОО». Поворачивается. Неподвижно смотрит в зал.

С т е н и ч. Чтобы вернуться в прошлое, надо сначала его найти… ( Растерянно .) Что найти?.. Я разве что-то потерял?.. ( Облегченно .) Ну, конечно! Не найти, а поймать! Поймать и окружить… Проще пареной репы! ( Раздраженно .) Что окружить? Зачем? Ну и память! Ни хера не помню! ( Достает из кармана початую бутылку водки. Делает несколько жадных глотков. Вытирает рукавом рот. Прячет обратно бутылку. Опирается на палку. Мел отскакивает. Наклоняется, шарит рукой по полу, находит мел, довольная улыбка застывает, превращаясь в гримасу. ) Вспомнил, все вспомнил… ( Падает, заваливаясь на бок, хватая ртом воздух .)

Снова тихо звучит музыка.

Больничная палата. Кровать. Горит ночник. На кровати полулежа Стенич. Рядом с ним капельница. Входит медсестра. Подходит к капельнице. Щелкает по ней ногтем.

С т е н и ч. Да капает, капает. Чего проверять-то?

М е д с е с т р а. А, очухались? А все думали, вам кранты!

С т е н и ч. Думали, да передумали. Там, наверху.

М е д с е с т р а. Я тоже так считаю. Хотя сам Сергей Николаевич сказал: «Не выкарабкается! Через час сандалии отбросит, максимум — через два. Ставлю свой „Роллекс“!» Никто и не стал спорить. Сергей Николаевич никогда не ошибается! Да, а в этот раз прямо не верится. Надо было рискнуть! А часы бы Витальке подарила… Вру, конечно! Загнала бы. Хотя, наверняка, китайское барахло. Всегда хочется выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Есть такой психологический феномен. Каждый хочет казаться лучше, каждый! Евгений Соломонович, умнейший, кстати, человек, на курсах нам все растолковал. Вот стану психологом и пошлю эту богадельню на все три… нет, пожалуй, на все пять букв! Чего это я разговорилась? Непонятно!

С т е н и ч. Накопилось.

М е д с е с т р а. Наверное. И вообще пятьдесят — это еще не возраст. Вот восемьдесят — это да! И чего это вас потянуло на Старый Арбат? Проветриться захотелось?