Юлиу Эдлис: Жажда над ручьем

А н г е л и н а (упорно) . Не ты, Коля!

С н е г и р е в. Не я… Только мне мало этого стало — потом, после той драки в колонии, когда я за человека заступился… Мог! — вот что я про себя подумал! Тогда, ночью, на пустыре, пьяный, — мог! Я ли, Генка, Федька… любой из нас, значит — и я. И тогда мне стало без разницы — я или не я… все равно — я!

А н г е л и н а. Но теперь ты такой суд прошел, такую муку.

С н е г и р е в (подтвердил) . Такой огонь!.. — только мне это еще доказать надо… не знаю, кому, где, как… а надо! Выхода нет, сам себя к стенке припер — надо!

А н г е л и н а (взяла его руки в свои) . А я — не доказательство?.. Да разве же я могла бы тебя полюбить, если б не знала, не верила?! Ты посмотри на меня, посмотри! — разве ж я любила бы тебя, если б хоть на грамм сомневалась?!

С н е г и р е в (мягко) . Ты не мне, ты себе веришь.

А н г е л и н а. А я теперь не знаю — где ты, где я. Для меня это теперь — одно. Что с тобой, то и со мной.

С н е г и р е в. Ты, да… Но, выходит дело, я опять за соломинку хватаюсь, опять на чужую силу рассчитываю — хоть бы и на твою! — на чужую любовь… А из меня самого — весь воздух вышел, пустой я, порожний, так?!

А н г е л и н а (мягко) . Просто ты все еще боишься, Коля…

С н е г и р е в (настойчиво) . Кого? Чего?!

А н г е л и н а. Жизни, людей… Себя боишься.

С н е г и р е в (согласился). Боюсь… Мыкаюсь, себя мучаю, тебя, всех, живу на колесах… А ведь на любой станции выйди — вольному воля, кто меня держит?! — на любом полустанке!.. Какая разница — где, когда? Ведь все равно не миновать — когда-нибудь, где-нибудь… (Усмехнулся.) Где меня не ждут…

А н г е л и н а. Докажешь, Коля! Не сомневайся! Мне же доказал!

С н е г и р е в (покачал головой) . Это нельзя раз и — на все времена… это — до последнего часа… Это только мертвым годится — спи спокойно, дорогой товарищ, а живым.

А н г е л и н а (спокойно) . Я буду ждать. Мне не к спеху, я — упорная.

С н е г и р е в. Ты и этот поезд… третий раз я Россию — из конца в конец… если не считать первого раза, когда я на жизнь сквозь решетку в окошке глядел… Так это и не я глядел, а моя обида, страх, пьяная моя глупость… Третий раз — из конца в конец…

А н г е л и н а. Жизнь — она тоже доверчивая. Нам с ней от тебя только тебя и надо, какой ты есть… не какой был, а — какой есть! Ты ничего не бойся!

Поезд замедлил ход.

Перевал…

С н е г и р е в. Опять встречного будем ждать?

А н г е л и н а. Теперь уж по графику. Станция тут теперь, строительство. Почту сгружаем, продукты, свежее пиво… Да и сходят многие — стройка. Тыщи народа понаехали…

Поезд остановился.

(Неожиданно решилась, достала из-под подушки сумочку, из сумочки — деньги, протянула их Снегиреву.) Возьми! Возьми, возьми, шубок все равно нету, да и старое мое пальто вполне еще новое, а тебе они сгодятся!

Издали, приближаясь, шум встречного поезда.

Успеешь, мы не сразу тронемся, стоянка четыре минуты. Иди! — ну иди же, чего ты ждешь! Где чемодан-то?! — иди, иди! Вон уже встречный слыхать!..

С н е г и р е в (крепко ее обнял) . А ведь мне и без тебя уж — никак…

А н г е л и н а. Это легко запомнить — семь суток туда, семь обратно… Я не сгину! Сам решишь, скажешь — когда время, срок… Ты только поезда выходи встречать… семь туда, семь обратно, — не спутай… Да иди же, иди! — и не бойся, ничего не бойся! Иди, снегирь, иди!..

Он обнял ее еще крепче.

Мимо, грохоча железом, мчится встречный поезд, застилая свет в окне, и, пока он не пройдет, в купе темно.

Промчался, оборвался грохот, снова тихо и светло.

В купе — одна Ангелина.

(Машинально взглянула на часы.) Ничего, нагоним…

Поезд мягко дернулся, пошел.

Ровный стук колес.

(Глядя неотрывно в окно; счастливо.) Нагоним, нагоним…

1975

Перевод И. Эренбурга.