Сергей Николаев - Комиссары

О л ь г а. Здорово, давно пора.

В о л г и н. Это постановление надо непременно опубликовать, и как можно скорей.

М а р к о в. Притом самым крупным шрифтом!

Э м а н о в. Господи боже мой!.. Погубили детище революции!.. Вместо того чтобы усилить работу национальных обществ и через них прийти к автономии марийского народа, вы…

А л и к а н о в. Поймите, Эманов, народу нужна не ваша выдуманная «культурно-национальная автономия», а областная, политическая.

В о л г и н. Вы знаете, что сказал о вашей автономии Ленин? «Культурно-национальная автономия» означает именно самый утонченный и потому самый вредный национализм…». И если вы, Эманов, в самом деле хотите блага вашему народу, то должны понять, что этим постановлением начинается новая полоса в его истории… Слышите — новая! И марийский народ в скором будущем будет иметь свою автономию.

Э м а н о в. Не знаю… не знаю… И вряд ли пойму…

А л и к а н о в. Ну что ж, тем хуже для вас.

Э м а н о в. Может быть… Сейчас все может быть… До скорой встречи, господа… Простите, товарищи…

Эманов уходит.

А л и к а н о в. Ничего не понял.

М а р к о в. Ну и черт с ним. (Передает Ольге постановление.) Это, Оленька, срочно в газету.

Входит Н и н а И в а н о в н а.

Н и н а И в а н о в н а. Алеша. Мы идем, наконец?

М а р к о в. Идем, идем… (Аликанову.) Мы еще поговорим. У меня, брат, к тебе столько вопросов…

Входят К у ж н у р о в и М а р и н а. На ней пальто, пуховая шаль.

К у ж н у р о в. Здравствуйте! (Увидел Аликанова.) Николай Аликанович?!

А л и к а н о в. Он самый!

К у ж н у р о в. Вот уж нежданно-негаданно…

А л и к а н о в. Тоже скажешь…

К у ж н у р о в (Нине Ивановне) . Ну, как здоровье Алеши?

Н и н а И в а н о в н а. Никак не могу его вытащить в больницу… А вы, я слышала, уезжаете, Сергей Петрович?

К у ж н у р о в. Так точно… В родные края… В Царевококшайск. Назначен уездным военкомом…

Н и н а И в а н о в н а. Вы уезжаете, а мы останемся…

К у ж н у р о в. Как в марийской песне: «Вода течет, берега остаются, птицы улетают, гнезда остаются… Мы уходим, а вы остаетесь…»

Н и н а И в а н о в н а. Это любимая песня Алеши.

О л ь г а. А у нас эту песню пели рекруты.

М а р к о в (Кужнурову, указывая на Марину) . Ты погоди… Уж не та ли это девушка, про которую ты мне рассказывал?.. (Марине.) Он мне в тюрьме…

В о л г и н. Ну, чего смущаешь… Видишь, как она раскраснелась, что маков цвет…

Входит И в а н С а р л а е в. Он в шинели, его рука на перевязи.

И в а н (вытянувшись) . Разрешите явиться!

М а р к о в. Ванюшка! Откуда?!

И в а н. Отпущен из госпиталя на побывку!

Все окружили Ивана.

Н и н а И в а н о в н а. Да ты никак ранен?!

И в а н. Случилось. Нина Ивановна, получил от беляков пулю на память. Доктора говорят, значит, заживет до свадьбы! (Увидев Марину.) Батюшки, и Марина здесь? Вот уж не чаял встретить!

М а р и н а. Я… я самая, Ванюша… здравствуй! (Обнимает Ивана.) Как же ты повзрослел, заступник мой…

И в а н. А ты… ты, Марина, ну прямо что твоя королева!

М а р к о в (Ивану) . Ну, рассказывай…

О л ь г а. Ты Андрея Ивановича давно видел?

И в а н (понурив голову) . Андрей Иванович…

О л ь г а. Почему ты молчишь? (Тревожно.) С ним что-нибудь случилось?! Он ранен?!

М а р к о в. Да что такое? Что?!

О л ь г а. Говори же, говори! Неужели…

И в а н. Я при нем, значит, при Андрее Ивановиче, был ординарцем… И вот пришел нам приказ — переправиться через реку Вятку и выбить беляков с того берега… Что тут говорить? Во время этой переправы многие сложили головы… потонули в студеной воде… Только несколько наших, я и Андрей Иванович все же добрались… на тот берег. Тут нас беляки и окружили, и попали мы к ним, значит, в плен… (Умолкает.)

М а р к о в (глухо) . Ну, а дальше?.. Что дальше…

И в а н (с трудом) . А дальше такое было, что жутко и вспоминать. Дозналось офицерье, что Андрей Иванович коммунист… набросились на него: «Ты предатель… офицером был, в коммунисты записался… Мы тебе покажем, как изменять братьям по оружию!» «Вы мне не братья, а бандиты», — крикнул он им… И тут они, значит, набросились на Андрея Ивановича, сбили с ног… Я рванулся к нему… Меня связали. «Смотри», — говорят… Топтали его сапогами, били прикладами, а потом… его тело бросили на плот и пустили по реке — для устрашения, значит…

О л ь г а (не выдерживает) . Ох, звери… звери… звери! (Падает в кресло.)

Нина Ивановна и другие бросаются к ней.