Лев Толстой: Живой труп

Саша.Мама, это нехорошо. Вы ведь, я знаю, думаете про Виктора Каренина.

Анна Павловна.Отчего же не думать про него? Он любит ее десять лет, и она любит его.

Саша.Любит, но не так, как мужа. Это дружба с детства.

Анна Павловна.Знаем мы эту дружбу. Только бы не было препятствий.

Анна Павловна.Что вы?

Горничная.Барыня посылали дворника с запиской к Виктору Михайловичу.

Анна Павловна.Какая барыня?

Горничная.Лизавета Андреевна, барыня.

Анна Павловна.Ну так что ж?

Горничная.Виктор Михайлович приказали сказать, что сейчас сами будут.

Анна Павловна(удивленно). Только что о нем говорили. Не понимаю только зачем? (Саше.) Ты не знаешь?

Саша.Может быть, знаю, а может быть, не знаю.

Анна Павловна.Все секреты.

Саша.Лиза придет, она вам скажет.

Анна Павловна(качая головой, к горничной). А самовар подогреть надо. Возьми, Дуняша.

Анна Павловна(к Саше, которая встала и хочет идти). Вышло, как я говорила. Сейчас же и послала за ним.

Саша.Послала, может быть, совсем не за тем.

Анна Павловна.Так за чем же?

Саша.Теперь, в эту минуту, Каренин для нее все равно, что Трифоновна.

Анна Павловна.А вот увидишь. Ведь я ее знаю. Она зовет его, ищет утешения.

Саша.Ах, мама, как вы мало ее знаете, что можете думать это.

Анна Павловна.Да вот увидишь. И я очень, очень рада.

Саша.Увидим. (Напевает и уходит.)

Анна Павловна(покачивает головой и бормочет). И прекрасно. И пускай… И прекрасно, и пускай… Да…

Горничная(входит). Виктор Михайлович приехали.

Анна Павловна.Ну что же. Проси, да скажи барыне.

Каренин(входит, здоровается с Анной Павловной). Лизавета Андреевна прислала мне записку, чтобы я приехал. А я и так собирался к вам нынче вечером, так что очень рад… Лизавета Андреевна здорова?

Анна Павловна.Она здорова, ребенок немножко беспокоится. Она сейчас придет. (Грустно.) Да, да, тяжелое время… Вы ведь всё знаете…

Каренин.Знаю. Ведь я тут был третьего дня, когда было получено от него письмо. Но неужели это так и решено бесповоротно?

Анна Павловна.Еще бы, разумеется. Переживать все, что было, еще раз, было бы ужасно.

Каренин.Да, вот где десять раз примерь, а раз отрежь. Резать по живому очень трудно.

Анна Павловна.Разумеется, трудно. Но ведь их брак уже давно был надрезан. Так что разорвать было менее трудно, чем кажется. Он сам понимает, что после всего, что было, ему уже самому нельзя вернуться.

Каренин.Отчего же?

Анна Павловна.Ну как же вы хотите после всех его гадостей, после того, как он клялся, что этого не будет и что если это будет, то он сам лишает себя всех прав мужа и дает ей полную свободу?

Каренин.Да, но какая же может быть свобода женщины, связанной браком?

Анна Павловна.Развод. Он обещал развод, и мы настоим.

Каренин.Да, но Лизавета Андреевна так любила его…

Анна Павловна.Ах, ее любовь подверглась таким испытаниям, что едва ли от нее остается что-нибудь. Тут и пьянство, и обманы, и неверности. Разве можно любить такого мужа?

Каренин.Для любви все можно.

Анна Павловна.Вы говорите – любить, но как же любить такого человека – тряпку, на которого ни в чем нельзя положиться? Ведь теперь что было… (Оглядывается на дверь и торопится рассказать.) Дела расстроены, все заложено, платить нечем. Наконец дядя присылает две тысячи, внести проценты. Он едет с этими деньгами и… пропадает. Жена сидит с больным ребенком, ждет, и, наконец, получается записка – прислать ему белье и вещи…

Каренин.Да, да, я знаю.

Анна Павловна.Ну вот, Виктор Михайлович явился на твой зов.