Драмы и комедии

Вот и обвенчался ты, сынок, с сырой земелькой.

Д а н и л а. Погиб еще один боевой наш товарищ. Погиб он за свою родину, за свой народ, за новую жизнь, за советскую. Я вижу слезы на ваших глазах. Жаль нам Антона, и еще сильнее кипит гнев в наших сердцах. Пускай же этот гнев жжет нашу грудь, чтоб мы не знали покоя, пока наш народ стонет в неволе, чтоб мы не покорились и не пошли снова под ярмо. За насилия и пытки, за издевательства — смерть белопанской сволочи!

П а р т и з а н ы (поднимая оружие) . Смерть!

Д а н и л а. За смерть наших товарищей!

П а р т и з а н ы. Смерть!

Д а н и л а. За слезы вдов и сирот!

П а р т и з а н ы. Смерть!

Д а н и л а. И если кто из нас станет подлецом и перекинется на сторону врага — пусть прольется его черная кровь и пусть волки растащат его кости!

П а р т и з а н ы. Смерть!

Д а н и л а. Похороните его на пригорке под тремя соснами, где лежат уже два наших товарища. (Батуре, который собирается уходить.) Желаю тебе удачи, дядька Батура! Спеши с запиской, чтоб мы не опоздали. И тебе, дед Микола, счастливо назад вернуться!

Партизаны подымают носилки с убитым. Б а т у р а и д е д Б а д ы л ь уходят.

З а н а в е с.

Декорация первой картины. П а р н и, д е в у ш к и и Б а т у р а с гармошкой сидят на завалинке хаты Рыгора.

Н а с т у л я. А пани что? Написала?

Б а т у р а. А что ж ей оставалось делать?

Н а с т у л я. А дальше что?

Б а т у р а. А дальше понесли эту писульку пану Яндрыховскому.

Н а с т у л я. Самому Яндрыховскому?

Б а т у р а. Самому Яндрыховскому.

Н а с т у л я. В собственные руки?

Б а т у р а. Еще чего захотела! И то хорошо, что в канцелярию.

Н а с т у л я. Ну и что?

Б а т у р а. Ну, и в девять часов утра он эту писульку уже держал в руках.

Н а с т у л я. Читал?

Б а т у р а. Еще как читал.

Н а с т у л я. Разозлился, верно?

Б а т у р а. Говорят, со злости сам себя чуть не укусил.

Н а с т у л я (довольная, хохочет) . Так ему и надо. А дальше что?

Б а т у р а. Вот пристала! Почем я знаю, что дальше?

Н а с т у л я. А откуда дядя знает то, что рассказал?

Б а т у р а. Сорока на хвосте принесла.

Н а с т у л я. Так пускай бы она все уж принесла.

Б а т у р а. Хвост мал, все не уместилось. В другой раз прилетит, тогда и узнаешь.

Р ы г о р. Интересно, выпустит он партизан или нет?

Н а с т у л я. Выпустит, увидите, что выпустит!

К а с т у с ь. Черт его знает. Может, такой заядлый гад, что и матери не пожалеет.

Р ы г о р. Ну, услышим же.

Б а т у р а. Я так думаю, что выпустит. (Перебирает лады гармошки.)

К а с т у с ь (подзадоривая) . Ну, ну, дядька!

Б а т у р а (играет, притопывает и поет) .

Н а с т у л я. Теперь за дядьку любая пойдет.

К а с т у с ь. А как же! Все удобства в хате — корова, поросята, куры.

Б а т у р а (наигрывает и поет) .

Р ы г о р. Не подохнут, нажравшись курятины.

Б а т у р а. Сами не подохнут, так надо им помочь.

Р ы г о р. Как ты им поможешь?

Б а т у р а. А так, как Данила помогает… Ну и взъелись теперь на него паны! Яндрыховский весь уезд поднял на ноги.

Р ы г о р. Пропадет он когда-нибудь.

Н а с т у л я (запевает, остальные подхватывают, Батура подыгрывает) .

К а с т у с ь.

Б а т у р а (играет и поет) .

(Спохватившись.) Ой, старостина дочка идет!

К а с т у с ь. Пускай идет, а мы будем себе петь. Что, уж и попеть нельзя? (Запевает.)

Пока поются частушки, подходит К а т е р и н а и садится на завалинке. К ней придвигается Рыгор и несмело берет ее руку. Она руки не отнимает, но не очень ласкова с ним.