Татьяна Доброхотова - Такая карма

Люся особой красотой не блистала, хотя, это кому как, дед всегда настраивал ее на то, что она просто великолепна. Понятно, при таком папаше недостатка в кавалерах не испытывала. Познакомиться с ней, стать своим в нашем доме – значило уже преуспеть, оказаться в сливках высшего общества. Вот и крутились вокруг нее самые разные люди: бездельники из хороших семей, начинающие карьеристы, поставившие себе цель преуспеть всеми возможными способами, и другие, совсем разные, а часто и просто случайные, люди. Все они были бы рады породниться с человеком, который еще совсем недавно власть и силу при своем покровителе имел преогромнейшую. Одно время Люсенька вообразила, что из нее получится гениальная актриса и, успешно поступив в театральный институт, стала завсегдательницей премьер, бенефисов, вернисажей. Увлечения ее сразу сказались и на составе поклонников, возле нее теперь завертелась творческая молодежь: начинающие артисты, художники, певцы, писатели, а еще такие же, как и она, прожигающие жизнь в модных институтах, студенты. Из них она и выбрала мне папашу.

Ее мужем стал начинающий оперный певец, талантливый, подающий надежды и красивый как античный бог. Может, именно это, а не его связки, вызывало аншлаг в театрах, когда из каждой ложи на него устремлялись жадные и вожделеющие женские глазки, а то и слезы умиления из них капали в непременно кружевной платочек. Но когда Люся стала его законной супругой, вал поклонниц как-то отхлынул, поредел, обнажив не столь блистательные, как казалось издали, обстоятельства. Бас оказался не так уж и юн, хотя до сих пор ходил в молодых и начинающих, а при ближайшем рассмотрении, рядом, а не из партера – и не так уж красив, в этом проявлялось искусство его личного гримера и костюмера. К тому же, был он глухим провинциалом, из какого-то такого местечка, о котором Люся за всю свою жизнь ни разу не слышала, и даже на карте ни разу не видела. И мужем он стал никаким, по многим причинам. Даже, как услужливо шепнули как-то Люсе его бывшие подружки – засматривался не столько на женщин, сколько на мужчин, что, конечно, в те времена, являлось грешком постыдным и требующим сугубой конспирации, иначе и сесть можно было, на неопределенно-долгий срок, поскольку со светлым образом строителя коммунизма, никак этот грех не сочетался. А в довершении всего, оказался он просто пьяницей и дебоширом, которому не место в профессорской квартире на Смоленке, откуда дед его быстренько и попер, выдержав приличный срок после моего рождения. Да и потом постарался сделать так, что предложили моему папе ведущую партию в театре, который находится недалеко от полярного круга, а отказаться тот не посмел, потому что ближе работы для него никак не находилось. Там он и сгинул где-то в снегах и алкогольных парах. Так что отца я своего не помню и поблагодарить его могу только за презентабельную моложавую внешность, которой всю жизнь был доволен, ну и на том спасибо, тоже немало.

Конечно, такая девушка как Люся оставаться долго одна не могла. И наличие маленького, всего полуторогодовалого сына, препятствием для матримониальных устремлений ее ухажеров не стало. Наоборот, вроде, как и к лучшему. Можно надеяться, что обремененная ребенком принцесса станет доступнее и менее капризной. И обрушился на Люсеньку шквал новых ухаживаний, закрутил ее, потащил, втянул в воронку светских развлечений. Так бы и потерялась она там, закружилась, и остался бы я со своими няньками сиротой при живой матери, если бы не дед. Я давно уже понял, просто так ничего в этой жизни не происходит. Никогда не добьется своего человек слабый, вялый, глупый, бесхарактерный. А если всего это в тебе нет, а есть, наоборот, характер и удача выигрывать, и уже проявилось, помогло не раз, то и дальше останется, никуда не денется, такой человек умеет заставить слышать себя и уважать.

Потому второго мужа для моей матери и отчима для меня дед выбирал сам, придирчиво и аккуратно, полагаясь на собственное чутье и жизненный опыт, а не на случайные привязанности своей капризной принцессы. Мама вышла замуж, когда мне только-только исполнилось три года. Муж был старше ее на семь лет, и в свои тридцать два уже сделал блестящую карьеру на дипломатическом поприще. Все вокруг ожидали от него дальнейших свершений, особенно сейчас, когда он породнился со столь известной в узких кругах московского бомонда семьей.

Успешное движение вверх моего отчима по карьерной лестнице, к сожалению, вполне компенсировалось его внешней обыкновенностью, и даже, можно сказать, ущербностью. Под сшитым хорошим европейским портным костюмом, существовал, весь нацеленный на жизненный успех, мужчинка, чуть не дотянувший до среднестатистического роста и размера, с пегими, неопределенного цвета, жидкими волосами и мелкими, как у зайца, чертами лица. Зато, как это часто случается, планы на жизнь у него были наполеоновские. Считавшая себя красоткой Люся, конечно, поначалу, несколько шокировалась выбором отца. Но слушаться единственного в своей беспутной жизни авторитетного человека привыкла с детства, потому что не раз уже убеждалась в его дальновидности и опытности. Дед объяснил ей, что с красивого мужчины можно мало чего взять, так и будет он всю жизнь любоваться только собой и того же ожидать от всех окружающих вместо того, чтобы все силы бросить на выбивание жизненных благ, что в прежней советской стране было делом далеко не простым и удавалось мало кому. А этот, не питающий иллюзий относительно собственной неотразимости, наоборот, всегда будет благодарен красавице-жене, украшающей его жизнь и расцвечивающей ее яркими красками. Да и для своего возраста добился он уже многого, глядишь, и дальше все так же пойдет, вверх и вверх, с божьей и тестя помощью. Опять же, родом он тоже из уважаемой московской семьи, и тут все за него.