Татьяна Доброхотова - Такая карма

Служащие передо мной расступаются, и я, наконец, вижу все сам. Там, на составленных вместе мягких стульях, которые, наверняка, притащили из ближайшего отдела, лежит женщина. Рядом хлопочет тетя Маруся: машет на нее газетой, брызгает водой. Но все напрасно, ничего не помогает, женщина без сознания. Я внимательнее приглядываюсь к ней, вдруг она умерла, здесь, в моем банке, в разгар рабочего дня, это будет ужасно. Не молодая, невысокого роста, но сложена хорошо. Мне видны ее крепкие ноги, обутые в скромные лодочки на высоком толстом каблуке. Лицо смуглое, темное, с ярким румянцем, похоже, живое. Черные, не очень длинные волосы растрепались. Глаза закрыты. Ко мне сразу приходит мысль, что они наверняка густо синего цвета, могу с кем угодно поспорить. Определенно, я видел эту женщину раньше, только вот где, никак не могу вспомнить. Может, мы встречались по работе? Я оборачиваюсь к управляющему.

– Виктор Владленович, вы здесь? Кто она? К кому пришла?

– Вот, – он протягивает мне раскрытый паспорт, – достали из сумочки. Никто ничего не знает. Пока не выяснили, как она здесь оказалась.

Жаль, что по черно-белой фотографии нельзя узнать цвет глаз. Наталья Андреевна. Это имя ничего не говорит мне. Я ее не знаю. Вроде все ясно. Не стоит задерживаться здесь. Пора идти слушать управляющего, а то вон он как нервничает, на часы поглядывает, куда-то торопиться. Что он там говорил, в министерство что ли? Я уже разворачиваюсь, чтобы уйти, когда женщина вдруг широко распахивает глаза. Действительно, они у нее ярко-синие. Я угадал! От этого почему-то становится тепло на душе. Да какое мне дело до этой незнакомки и цвета ее глаз? Надо вздуть охрану за то, что невесть кто шляется по внутренним помещениям банка, еще бы в кассы пропустили! И тут женщина произносит:

– Что случилось, Рашми?

Ее глаза опять закрывается, голова еще сильнее запрокидывается назад. Все еще в обмороке. Я застываю, как пораженный молнией. Рашми… Господи, откуда она знает это имя? Это было сто лет назад! Со мной! Воспоминания наваливаются на меня, мне кажется, я сам сейчас потеряю сознание. Не хватало еще и мне завалиться здесь, рядом с ней. Вот будет развлечение для моих служащих! Жесточайшим усилием, я беру себя в руки. Сейчас не время. У меня будет, что вспоминать сегодня ночью.

Сквозь неплотно сомкнутые веки виден дневной свет. Тусклый, какой-то серый. Ах да, сейчас же осень, поздняя, хмурая. На солнце не стоит рассчитывать. Где это она? Что случилось? Уже понятно, опять приступ, теперь все вспомнила, и маленькую девочку на берегу моря в том числе. Она же шла наниматься на работу? Господи, как неудачно получилось. Где она? Даже страшно посмотреть.

Наталья неохотно открывает глаза, первый ее взгляд на наручные часы – всего десять минут одиннадцатого. Странно, как в этот раз все быстро закончилось. Такого никогда не бывало. И чувствует она себя получше, чем обычно в этих ситуациях. Может, ей что-нибудь вкололи? Хотя, вряд ли, что только не пробовали врачи, было бесполезно. Так, надо набраться мужества и глянуть по сторонам. Наталья осматривается. Она лежит на удобном черном диване, кожаном, под головой такая же подушка. В незнакомой просторной комнате, на окнах жалюзи, стол для переговоров. Нет, это не комната, какое-то учреждение, кабинет. Вот, за письменным столом сидит мужчина, подперев кулаками подбородок, и пристально, не отрываясь, смотрит на нее. Пожилой, но в хорошей форме, похоже, высокого роста, массивный, дорогой серый костюм сидит как влитой, волосы коротким седым ежиком. Глаза светло-голубые, прозрачные, холодные, как у викингов, или как она представляет себе их. От его взгляда хочется немедленно завернуться во что-нибудь теплое и мягкое, залезть туда с головой, чтобы укрыться от пронзительного холода, источаемого незнакомцем. А, собственно, почему он так смотрит, это, по меньшей мере, невежливо. Что она такого сделала? Да, упала в обморок, так и что, с каждым может случиться. Что же, ее теперь четвертовать за это? Работы ей тут точно не видать после такого. Значит, нечего здесь разлеживать. Наталья садится на диване, спускает вниз ноги. Вроде, голова не кружится, можно отправляться домой. Только надо что-нибудь сказать хозяину.

– Извините, что побеспокоила.

Незнакомец, кажется, с трудом отрывает от нее взгляд.

– Ничего особенного, Скорая уже едет.

– Нет, я не хочу. Они мне не помогут. Лучше я пойду.

– Как знаете, я не задерживаю.

Наташа поднимается с дивана. Конечно, лучше было бы еще полежать, но чувствует она себя на удивление прилично, и мужчина говорит очень тихим голосом, так, что не раздражает ее. Все терпимо, можно идти.