Юкио Мисима - Маркиза де Сад - Новеллы. Драмы

Набожная красавица представила себе Райский Лотос размером в двести пятьдесят юдзюнов. Такой гигантский цветок понравился бы ей куда больше, чем обычный маленький лотос. А разве можно сравнить убогий шелест листьев в дворцовом саду со сладкозвучной музыкой, которая раздается в кущах Чистой Земли, когда ветерок колышет ветви тамошних алмазных деревьев! И уж совершенно невозможно наслаждаться игрой жалких придворных музыкантов, как вспомнишь о парящих в небе райских арфах, что поют сами собой.

Старец из храма Сига отчаянно сражался со своей любовью.

Когда он вел войну с плотью в молодые годы, ему было куда легче — ведь победа сулила райское блаженство. Теперь же, на склоне лет, битва казалась ему заведомо безнадежной, монах уже предчувствовал близость невосполнимой утраты.

Он не испытывал иллюзий по поводу осуществимости своих любовных грез. Ясно ему было и то, что вход в Чистую Землю для него закрыт до тех пор, пока он не избавится от этой греховной страсти. Праведник, столь высоко вознесенный над мирской суетой, в мгновение ока погрузился в бездонную черную пропасть. Неужто мужество, проявленное им в схватке с плотью в молодости, зиждилось лишь на горделивом сознании, что его отказ от земных радостей доброволен — достаточно только пожелать, и любые наслаждения будут ему доступны? Старец вновь узнал, что такое страх — кромешная тьма, которая окружает каждого из людей, не ведающих, куда приведет их следующий шаг. А ведь до того дня, когда на берегу озера Сига остановилась разукрашенная повозка, монах твердо верил, что следующий шаг ведет его в одном-единственном направлении — к Нирване.

Не помогали ни Медитация о Лотосовом Троне Господа, ни Созерцание Всемирного Единства, ни Созерцание Частиц Мироздания. На что бы ни устремлял свой взор старец, он видел перед собой прекрасное лицо Императорской Наложницы. Стоило монаху взглянуть на воды озера, и сквозь мелкую рябь сразу проступал все тот же сияющий лик.

Дальнейшее угадать нетрудно. Убедившись, что концентрация душевных усилий только усугубляет положение дел, старец решил прибегнуть к противоположному средству — расслабиться и ни о чем не думать. Его напугала столь непостижимая загадка: размышления о божественном вводили сердце в еще больший соблазн. Однако и намеренное приглушение работы души и мысли не принесло облегчения. Монах понял, как глубоко увяз он в трясине греха.

Тогда старец, не в силах вынести душевных мук, принял решение лечить подобное подобным и дал своему воображению полную волю.

Перед его мысленным взором Императорская Наложница предстала в сотне разных обличий — одно торжественней и величественней другого. Старик сам не мог понять, почему ему доставляет такое блаженство лицезреть предмет своей страсти столь возвышенным, а стало быть, далеким и недоступным. Ведь куда естественней было бы думать об Императорской Наложнице как об обычной женщине из плоти и крови. Так — по крайней мере в фантазиях — он мог бы насладиться ее любовью.

После долгих раздумий монах понял, что Императорская Наложница для него — не сосуд из плоти и даже не чудесное видение, а нечто совсем иное: воплощение реальной жизни, сути вещей. Конечно, довольно странно было искать ключ к сути вещей в земной женщине… Долгие годы душевной тренировки не прошли для монаха даром. Даже пав жертвой любви, он не отказался от привычки постигать природу явлений через абстракцию. Образ Императорской Наложницы слился для него воедино с Райским Лотосом размером в двести пятьдесят юдзюнов. Точнее говоря, монах видел красавицу возлежащей среди гигантских лепестков, и была она больше самой горы Сумеру, больше целого царства.

Чем выше и недоступнее возносил старец свою любовь, тем больше предавал он Господа. Ведь ее недоступность означала невозможность достичь Просветления. Вера в обреченность этой любви усиливала в душе монаха сумасбродное упрямство и греховность помыслов. Если бы существовала хоть самая слабая надежда на взаимность, ему было бы легче вернуться на истинный путь. Но увы — безнадежная любовь разлилась в сердце старца бескрайним озером, и его недвижные воды покрыли всю твердь без остатка.

Старцу нестерпимо хотелось еще раз увидеть Ее, но он боялся, что волшебный лик, превращенный его воображением в Райский Лотос, при новой встрече растает, бесследно исчезнет. Тогда, безусловно, душа праведника будет спасена, он наверняка обретет Просветление. Но эта мысль почему-то вселяла в него ужас.