Коллектив авторов: Понедельник. Израиль 2017

Засеян он осколками снарядов.
Его наряд – бетонный монолит.
И лучше не придумаешь наряда.
Ступени бесконечно вверх ведут.
Склонил знамена пантеона зал.
И две стены, как каменный редут.
И голос Левитана, как металл.
Спят на кургане храбрецы.
Защитники страны и Сталинграда.
Спят рядом братья деды и отцы
И лучшей чести им не надо.
Деревья ветвями шумят.
Покой их вечный охраняют.
И пусть они спокойно спят.
И пусть земля войны не знает.

Покой и мир Иерусалиму
Господь веками не давал.
Был бит врагом лежал в руинах.
Но вновь из пепла восставал.
Врагами храм не раз разрушен.
Народ мученье принимал.
А он был горд и не послушен,
И на колени не вставал.
Он есть един во многих лицах.
И Божество, и белый свет,
Израиля единая столица.
Ему альтернативы нет.
Так, что к его прибавишь славе.
Коль этой славе сотни лет.
Он камень в дорогой оправе.
Цены такому камню нет.

Но всех затмила красотой Хива.
Колона минарета как свеча.
Пригрезилась фигура палача.
Ворота в изразцах алеют.
Сверкает купол мавзолея.
И словно юная княжна.
Блестит нарядом чайхана.
Красив и сувенирный ряд.
В нём покупают всё подряд.
А сказка продолжала чаровать.
И как её не продолжать.
Ковровый зал из камня чудо.
Владыки трон творений груда.
И словно в сказочной красе.
Вдруг возникает медресе.
Смеркалось, мягкая прохлада.
Сменила уж полдневный зной.
Ворот восточных колоннадой
Вдруг попадаем в мир иной.
Чеканят в лавках кувшины.
Ишак влечет арбу в проулке.
Взлетают к небу синие дымы.
Пекут лепешки в закоулке.
Темнело, тени удлинялись.
На землю опускалась мгла.
Надолго в памяти осталась.
Легенда в камне – древняя Хива.
Нас молодость бросала как батут,
От Арктики и до вершин Кавказа.

Идём на север, зеленея.
Стоит округ дремучая тайга.
Туман ушел и в водах Енисея.
Любуются собою облака.
Еще кому-то семафорят руки.
Вдаль отодвинулся причал.
И марша старого чарующие звуки.
Вдруг тишину сразили наповал.
И долго-долго будут сниться.
До самой до последней той поры.
Как севера листали мы страницы.
Как в тундре нас съедали комары.
Как в ледяном, безмолвном мире.
У шарика на самой высоте.
Слагали песни о Таймыре,
О теплой, об одесской стороне.
Как море Карское качало
Как Диксон про морзянку напевал.
И то, как у последнего причала.
Нам старый марш славянку напевал.

Туман над полонинами встает,
Лебяжьим пухом горы устилает.
В тумане стадо медленно бредет.
Так новый день в Карпатах наступает.
Палатки прилепились на лужайке.
Округ деревьев, молчаливый хор.
Звенит ручей извечной балалайкой
Играет солнце на вершинах гор.
Стучат призывно повара.
На завтрак всех, к костру сзывая.
Не хитрая туристская еда.
Да кружка с дымным и горячим чаем.
Палатки собраны, надеты рюкзаки.
Тропа змеей вползает в горы.
И пусть они не так уж высоки.
И них видны бескрайние просторы.
И целый день, сгибаясь на ходу.
Идём, идём привала ожидая,
А мысль одна: «Дойду ли, не дойду»?
Да и зачем мне жизнь такая?
Скорей бы кончить трудный путь.
После дорог, немного поостынув
Глоток воды из родника хлебнуть.
И распрямить натруженную спину.
Кончает солнце путь по небосводу.
Седой туман спускается с вершин.
Трембиты где-то раздаются стоны.
Стада овец уходят с полонин.
Горит костер, тьму ночи разгоняя.
Туристы вкруг, гитарный перезвон.
И песнь летит, усталости не зная,
И сердце вторит песне в унисон.
На черном небе звездная роса.
Прощальной песни отголосок тает.
Дымит костёр, слипаются глаза.
В Карпатах ночь в свои права вступает.