Борис Хайкин - Депортация в ад, или Голоса из преисподней

«Бабий Яр перегородили плотиной и стали в него закачивать по трубам пульпу из соседних карьеров кирпичного завода. По оврагу разлилось озеро. Пульпа – это смесь воды и грязи. По идее грязь должна была отстаиваться, оседать, а вода стекала через плотину по желобам. Я ходил туда и потрясённо смотрел на озеро грязи, поглощающее пепел, кости, каменные осыпи могильных плит. Вода в нём была гнилая, зелёная, неподвижная, день и ночь шумели трубы, подающие пульпу. Это длилось несколько лет. Плотину подсыпали, она росла, и к 1961 году стала высотой с шестиэтажный дом. В понедельник 13 марта 1961 года она рухнула.

Весенние талые воды устремились в Яр, переполнили озеро, желоба не успевали пропускать поток, и вода пошла через гребень плотины.

Широким своим устьем Бабий Яр выходил на улицу Фрунзе, то есть Кирилловскую, прямо на трамвайный парк и густонаселённый район вокруг него. Даже в самом устье Яра лепились дома. Сначала вода залила улицу, так что застряли трамваи и машины, а люди в это время спешили на работу, и по обе стороны наводнения собрались толпы, не могущие перебраться ( весь текст в редакции автора ).

В 8 часов 45 минут утра раздался страшный рёв, из устья Бабьего Яра выкатился вал жидкой грязи высотой метров десять. Уцелевшие очевидцы, наблюдавшие издали, утверждают, что вал вылетел из оврага как курьерский поезд, никто убежать от него не мог, и крики сотен людей захлебнулись в полминуты.

Инженерные расчёты заключали в себе ошибку: грязь, которую качали долгие годы, не уплотнялась. Она так и оставалась жидкой, поскольку главной частью её была глина. Глинистые откосы Бабьего Яра, как водоупорные стены, надёжно сохраняли её в жидком состоянии. Бабий Яр таким образом был превращён в ванну грязи, такую же чудовищную, как и породившая её идея. Размытая вешними водами плотина рухнула, и ванна вылилась. Толпы людей вмиг были поглощены валом. Люди, бывшие в трамваях, машина, – погибали, пожалуй, не успев сообразить, что случилась. Из движущейся вязкой трясины вынырнуть или, как-либо барахтаясь, выкарабкаться было невозможно. Дома на пути вала были снесены, как картонные. Некоторые трамваи покатило и отнесло метров за двести, где и погребло. Погребены были трамвайный парк, больница, стадион, инструментальный завод, весь жилой район».

Так очередная попытка окончательного решения еврейского вопроса привела к новым массовым жертвам (по официальным данным погибло 145 человек). В 1962 году овраг был засыпан, через него было проложено шоссе, построены жилые дома.

По официальным данным селевой поток высотой 124 метров обрушился на Куренёвку и залил территорию площадью около 30 га. Были разрушены более 30 зданий и трамвайное депо им. Красина и Кирилловское кладбище, расположенное в Кирилловской роще. Чтобы скрыть масштабы трагедии, решением городских властей выполнялось перезахоронение найденных трупов на различных кладбищах с вымышленными датами и причинами смерти. По оценкам современных исследователей жертвами Куренёвской трагедии стали свыше 1,5 тысячи человек. А в целом только в Киеве было расстреляно, замучено и отравлено около 195 тысяч советских граждан.

Как было уже сказано выше, из всех поведённых на расстрел людей спаслось только 29 человек, в том числе 18 смертников, поднявших восстание в концентрационном лагере. Одна из них – Дина Мироновна Проничева, стала даже не прототипом, а главным действующим лицом нашумевшего романа Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Она оставила воспоминания, которые хранятся в Центральном государственном архиве Украины. Она была участницей судебного процесса в ФРГ над бывшими офицерами СС. Ниже приводятся фрагменты её архивных воспоминаний:

«28 сентября 1941 года всюду был развешен приказ о явке евреев 29 сентября в восемь часов утра на улицу Дягтерёвскую. За неявку полагался расстрел. Мои два брата ушли на фронт. Младшая сестра оставалась с больными стариками-родителями. Они меня попросили из проводить, думали, что евреев будут куда-то вывозить, так как приказано было взять тёплые вещи. Я пошла со стариками, а дети остались с мужем дома.

В семь часов утра я была у своей матери, и в начале восьмого мы отправились в указанное в приказе место. по улицам пройти было невозможно – на подводах, машинах, двуколках везли вещи, стоял страшный гул, людей собралось очень много: старики, матери с грудными детьми, старухи. Мы шли толпой.

Дойдя почти до ворот еврейского кладбища, мы увидели, что там проволочное заграждение, противотанковые ежи. У входа стояли немцы и полицаи, пропускавшие за заграждение. Туда войти можно было свободно, а на выход никого не пропускали, кроме переводчиков. Люди на расстрел шли все окровавленные. Я всё это видела сверху, не доходя до этого коридора. Но когда я посмотрела в сторону раздетых людей, очевидно, меня снизу заметила мать и закричала: «Доченька, ты не похожа, спасайся!» Мне хотелось броситься их защищать, но инстинкт самосохранения подсказал – ты не спасёшь. Я должна была пройти этот коридор. И я прошла под ударами немецких палок, но прошла, не согнувшись, прямо – выдержала всё.