Никита Шамин - Колыбель

Томэль выдержал паузу, внимательно посмотрев мне в глаза.

– Он не всегда был таким. И буду откровенен с тобой, я уже не знаю, осталась ли между нами дружба. Быть может, между нами всегда были только партнерские отношения. Я правда не знаю.

– Что же могло его так изменить?

– Хотел бы я знать.

Томэль развернулся и снова направился ко входу, позвав меня по дороге:

– Пойдем, Нисаа. Я уже с ног валюсь.

Третью ночь подряд Томэлю не удавалось уснуть в своих покоях. Стоило ему только задремать, как заполненный металлической пылью и запахом мазута воздух схватывал горло, от чего он просыпался. И когда Томэль понимал, что уснуть удастся только к самому утру, он шел на смотровую площадку, нагуливать усталость.

К его удивлению, сегодня он оказался там не один. С площадки Кобэн рассматривал двигатель «Колдуна», стоящий вдалеке от комплекса, над пусковой шахтой. Он был освещен десятком прожекторов, а в воздухе беспокойно вились караулящие его охранные роботы.

– Тебя тоже бессонница одолела? – спросил его Томэль.

Кобэн обернулся. Привыкший к его суровому взгляду, Томэль ощутил, что сейчас тот куда мягче, чем обычно. Он снял с носа очки и, протирая их платком, остановился рядом с Кобэном у края смотровой площадки.

– Почему ты все еще носишь этот антиквариат? – спросил он, глядя на очки Томэля. – Только не говори, что брезгуешь пересаживать собственные клонированные глаза?

– Я считаю, что очки мне идут, и Маатэль они тоже нравятся. Поэтому и ношу.

– Бессмыслица какая-то, – произнес Кобэн задумчиво.

Минуту они смотрели на небо, не говоря ни слова друг другу.

– Ты просто не акклиматизировался, – вдруг сказал Кобэн. – Первую пару недель здесь никто не мог спать по ночам.

– К счастью, так надолго я здесь не задержусь, – сказал Томэль, надев очки обратно. – Как только все закончится успешно, мы с Габриэлем сразу отправимся в Эхо, готовить награды и праздник в вашу честь.

– А что, если нас ждет провал?

Томэль встрепенулся, услышав предопределяющую уверенность в словах Кобэна. Кобэн посмотрел на него и тихо усмехнулся.

– Это просто предположение, Томэль. Не нужно волноваться.

– Из твоих уст звучит как пророчество.

– Я вложил душу в этот проект, – программу и корабль. Они идеальны и не подведут меня. Единственная неопределенная величина – это человеческий фактор. Поэтому вероятность провала присутствует всегда, как бы хорошо все не было подготовлено.

– Правильно ли я понимаю, что ты сомневаешься в своей дочери?

Кобэн промолчал, продолжая с каменным лицом смотреть на двигатель корабля.

– Думаю, тебе не о чем беспокоиться. Она ведь прошла подготовку…

– Ты никогда не разочаровывался в том, что делаешь? – перебил его Кобэн. – Бывает ли, что ты вкладываешь во что-то силы и время, а оно просто не работает так, как должно?

– Да, разочаровывался, и не раз. В работе. Но тут совсем другое.

– Для тебя – возможно.

Кобэн повернулся к Томэлю лицом.

– Я не могу быть таким, как ты, Томэль. Во мне нет той любви, которую ты испытываешь к своим детям. Я живу интересом. Когда что-то не работает так, как мне нужно, и я ничего не могу сделать, чтобы это исправить, мой интерес пропадает.

– Я знаю это. Но люди не предметы, и их нельзя так просто выбросить за ненадобностью. Ты воспитал замечательного человека, чем ты недоволен?

– Она своенравна и непослушна. Все время идет наперекор.

– Естественно! Она повзрослела, и у нее появились свои интересы в жизни. Все родители с этим сталкиваются.

– Мне не нужны ее интересы.

– Кобэн! – отрезал Томэль. – Еще раз повторяю, твоя дочь – не вещь , а живой человек, со своими чувствами и желаниями. Быть может, ты не учел того, что это произойдет, но если не можешь ее выноси́ть – отпусти. Позволь ей жить самостоятельно.

– Исключено!

– Смирись уже с тем, что Нисаа – не просто эксперимент и не принадлежит тебе! Дай ей жить так, как она хочет.

– Спасибо за совет, Томэль, – сказал Кобэн и, развернувшись, направился к спуску с платформы.

– Кобэн, – позвал его Томэль, и тот остановился, повернувшись к нему вполоборота. – Сделай все, чтобы миссия прошла успешно.

Кобэн молча покинул площадку, а Томэль, сделав глубокий вдох, остался смотреть на мерцающие звезды, рассыпанные по не засвеченному прожекторами участку неба.

Работа на космодроме кипела еще до появления первых лучей солнца, осветивших пустынные долины Верцера. Техники проводили очередной цикл диагностики систем корабля и двигателя: связь, жизнеобеспечение, электропитание, герметичность отсеков – абсолютно все подвергалось тщательной и многократной проверке.