Эдвард Радзинский - Монолог о браке

ОН.Говорила она, думая о другом…

ОНА.Да, мы уже все поняли и все решили друг о друге.

ОН.Мы уже отказали друг другу в возможности понять тонкое, то сложное, что есть у каждого из нас, и чего, как мы точно выяснили, абсолютно не может постигнуть другой.

ОНА.И оттого мы теперь не торопимся все рас­сказывать друг другу. Зачем? Все равно не поймет! И теперь мы только делаем вид, что разговариваем, а на самом деле, разговаривая, мы молчим.

ОНА.Чай надо купить.

ОН.Говорит она, думая о другом. Твоя мама звонила.

ОНА.Говорит он, думая о другом.

ОНА.Ну, продолжай… милый, нашу летопись.

ОН.Много событий… Мы получили квартиру… В 24 года я «остепенился» – то есть защитил кандидатскую… и родился мальчик Алеша…

Она плачет.

ОН (повторяет). Родился мальчик Алеша… Я его любил… В воскресенье я гулял с ним в парке… Гулять по парку и слушать ребенка – это и есть счастье в воскресенье…

НЕПТУН.И у меня тоже… прибавление семейст­ва… только один нюанс. Теща-то наша, которая фар­шем… была против прибавления, так и сказала: «Пока свою квартиру не заимеете, в ногах у вас по ночам бу­ду сидеть, а не допущу…» (Нежно.) Сиди не сиди, а до­чурка появилась. И что ты думаешь – квартиру дали. Счастливый конец! Ха-ха, Димьян. Развеселил? Нет… Намек понял: «Двое дерутся, третий не лезь». Атас, я тактичный. (Уходит.)

ОН (ее матери). В общем, все устроилось и даже в Швеции были бы в восторге от такого оборота дела.

ОНА (ему). Ты забыл еще одну новость – я посту­пила на работу, я уже неделю туда хожу… Впрочем…

ОН.Да, я думаю только о себе… (Объявляя). 1263-е вечернее чаепитие.

ОН.Как дела на работе?

ОНА.Спросил он, думая о другом… Да, надо подписаться на газету.

ОН.Ответила она, думая о другом.

ЕЕ МАТЬ (хрипло, отцу). Жалко их… Ах, как жалко!

ОН (объявляя). «После чистилища». После чистилища наступает… (Замолчал.)

ОНА (помолчала). Нам надо поговорить. Ты понимаешь… Ты понимаешь… Я ненавижу все эти объяс­нения, но… (Опять замолчала.)

ОН (в зал). Я подумал: сейчас она скажет «Я люб­лю другого человека».

Она молчит.

ОН.Ты все-таки не сказала эту пошлость! Спасибо!

ОНА.Замолчи! Сколько раз я готовила эту речь… Сколько раз… У меня все время было с тобой чувство оди­ночества. Ты меня постоянно обижал, и самое страшное… ты никогда не понимал, когда ты меня обижал. У нас раз­ная кожа. И ты все время думал о себе… чтобы тебе быть свободным, чтобы тебе было хорошо, ты раздражался, когда было плохо тебе. Ты никогда не думал о нас двоих… и о нас троих… С тобой всегда было тяжело разговари­вать. Я говорила и все время видела у тебя пустые глаза… Ты выключался… тотчас, как только тебя не интересовало то, что я говорю. Я стала с тобой сварливой. После каж­дой нашей ругани я вспоминала свои слова и мне было жутко… что я их произнесла… И я думала: до чего же надо довести женщину, чтобы она стала грубой кухаркой… До чего надо довести женщину, чтобы она стала такой не­интересной… Я уже начала думать, что я такая и есть…

ОН.С кем же ты узнала, что ты другая?

ОНА.Это не важно… Ну зачем нам жить вместе?.. Любовь? Любви уже нет… Алеша? Но ведь все равно это случится. Не сейчас, так потом… А жить в безрадост­ной семье… И для Алеши это тоже не надо.

ОН (ей). Ты плачешь?

ОНА.Это неважно… это уже тебя не касается… Мы жили вместе три года… Если просто жить с человеком три года… и то привыкаешь… Я перестала чувствовать себя женщиной. Я забыла, когда ты говорил мне слова.

ОН.Какие слова?

ОНА.Те слова! Которые ты перестал мне гово­рить… Что ты смеешься?

ОН.Я не знал, что это так важно. Я бы говорил их тебе. Я бы двадцать раз на день называл тебя милочка, пташка… рыбочка, заинька… Я бы называл тебя ласточ­ка, золотце… Солнце нашей планеты.

ОНА.Не надо превращать это в шутку. Мне двад­цать три года… Двадцать три года для женщины…

ОН.Да, это старость… (Ей.) Я наклонился, чтобы дотронуться щекой до твоего заплаканного лица. Но ты вздрогнула всем телом и поспешно отодвину­лась, почти отпрянула. Мне показалось, что я почувствовал ужас и отвращение всего твоего тела. Мне показалось тогда, что твои руки, щеки и все эти про­клятые нервные окончания, все то, что осязает и лю­бит, уже осязало и любило кого-то… (Кричит.) Ты!.. Ты!..