Николай Эрдман - Мандат

Надежда Петровна.Ой, господи, не дай-то бог.

Павел Сергеевич.И ничего, мамаша, подобного. А как только вы такого посетителя в дырочку увидите, сейчас же вы, ма­менька, картину перевертываете – и милости просим гостя в столовую.

Надежда Петровна.Ну?

Павел Сергеевич.Ну, комиссар постоит, постоит да уйдет.

Надежда Петровна.Это почему же такое, Павлуша?

Павел Сергеевич.А потому, что Карл Маркс у них самое выс­шее начальство, мамаша.

Надежда Петровна.Хорошо ты придумал, да только нам этот мужчина всю обстановку испортит.

Павел Сергеевич.Напрасно вы, мамаша, беспокоитесь. Мы для порядочного человека «Вечер в Копенгагене» перевер­нуть можем, и приди к нам хоть сам господин Сметанич, и тот скажет, что мы не революционеры какие-нибудь, а интелли­гентные люди.

Надежда Петровна.А знаешь, Павлушенька, ведь к нам гос­подин Сметанич сегодня прийти обещался.

Павел Сергеевич.Как – прийти обещался?!

Надежда Петровна.Так, говорит, приду на сына вашего по­смотреть и как вы вообще живете.

Павел Сергеевич.Что же вы, мамаша, раньше молчали? Уди­вительно. Давайте же скорей «Верую, Господи, верую» вешать. Неужели, мамаша, так и сказал: «приду, говорит, на сына вашего посмотрю»?

Надежда Петровна.Так и сказал.

Павел Сергеевич.Как вы хотите, мамаша, но только я по это­му случаю новые штаны надену.

Надежда Петровна.Погоди, я тебе еще не рассказала, что господин Сметанич своего сына за нашу Вареньку сва­тает.

Павел Сергеевич.Сватает?

Надежда Петровна.Да.

Павел Сергеевич.Своего сына за нашу Варьку?

Надежда Петровна.Да.

Павел Сергеевич.Вы, мамаша, меня простите, но только у вас здоровье слабое, – может быть, вы заболели?

Надежда Петровна.Нет, пока Бог милостив.

Павел Сергеевич.Как же он, мамаша, своего сына за нашу Варьку сватает, когда он нашей Варьки ни разу не видел?

Надежда Петровна.А разве это плохо?

Павел Сергеевич.Я ничего не говорю, может быть, если бы он ее видел, так еще хуже было бы, только что-то не ве­рится.

Надежда Петровна.А ты верь, когда тебе говорят.

Павел Сергеевич.Значит, мы, маменька, скоро господину Сметаничу родственники будем?

Надежда Петровна.Да ты не спеши, лучше о приданом по­думай.

Павел Сергеевич.Приданое? Ну тогда, маменька, ничего не выйдет. Вы сами знаете – мы люди разоренные.

Надежда Петровна.Он деньгами, Павлуша, не хочет.

Павел Сергеевич.А чем же, мамаша?

Надежда Петровна.Живностью, дорогой.

Павел Сергеевич.Как так – живностью?

Надежда Петровна.Он, Павлуша, за нашей Варенькой в приданое коммуниста просит.

Павел Сергеевич.Что? Коммуниста?

Надежда Петровна.Ну да.

Павел Сергеевич.Да разве, мамаша, партийного человека в приданое давать можно?

Надежда Петровна.Если его с улицы брать, то, конечно, нельзя, а если своего, можно сказать, домашнего, то этого никто запретить не может.

Павел Сергеевич.Мы, мамаша, народ православный, у нас в дому коммунисты не водятся.

Надежда Петровна.Не бойся, сынок. Не бойся, Павлушенька, я грех замолю.

Павел Сергеевич.Какой грех?

Надежда Петровна.Да уж придется тебе, Павлушенька, в партию поступить.

Павел Сергеевич.Мне? В партию?

Надежда Петровна.Тебе, милый, тебе, Павлушенька. Уж очень на тебя господин Сметанич рассчитывает.

Павел Сергеевич.Держите, мамаша, лестницу, а то у меня в глазах потемнело.

Надежда Петровна.Ты только, Павлуша, подумай: выдадим мы Вареньку замуж, я к господину Сметаничу жить перееду, внучата у меня народятся образованные…

Павел Сергеевич.А я-то, мамаша, что делать стану?

Надежда Петровна.А чего тебе делать: разве у начальства какие дела бывают? Катайся на автомобиле, больше ничего. Ты только сообрази, Павлушенька: станешь ты у нас на автомобиле кататься, а я за тебя, Павлушенька, стану Богу молиться. Ты катаешься, а я молюсь, ты катаешься, а я молюсь, ну и житье у нас будет?!

Павел Сергеевич.Кататься? Ну, хорошо, маменька, я подумаю.

Надежда Петровна.Подумай, Павлуша, подумай. А еще я хотела сказать…