Александр Житинский - Agnus Dei

Лежава.

Что, так похожа?

Иваницкий.

Абсолютно. Они двойняшки.

Лежава.

Что-о? Не может быть!

Иваницкий.

(ехидно).

Особенно забавно слышать это от тебя, Вахтанг.

Лежава.

Я же читал анкету!

Иваницкий.

А разве в анкете есть вопрос: «Имеете ли близнецов?»

Лежава.

Тебе все шуточки. А это дело серьезное. Надо исправлять ошибку.

Иваницкий.

Каким образом?

Лежава.

У народной героини не может быть двойников! И не будет.

Соболев проводил Нику к столику со скромным новогодним ужином.

Иваницкий садится рядом. Подходит и Лежава.

Иваницкий.

(представляет их друг другу).

Мой друг майор Вахтанг Лежава... Ника Румянцева.

Лежава галантно целует Нике руку.

Иваницкий.

К сожалению, мне скоро уходить. Приглашен на Адмиралтейский завод.

Буду встречать Новый год вместе с рабочими. Говорят, будет свежая рыба.

Соболев.

Только не говори, что сожалеешь, покидая нас.

Иваницкий.

Что поделать, Коленька! Рыба ищет, где глубже, а человек – где рыба. Я предлагаю тост за единственную девушку за этим столом. За Нику Румянцеву. За Нику! Нашу богиню Победы. Богиню нашей Победы. Пусть Новый год принесет ей исполнение желаний!

Мужчины выпивают стоя.

Организатор вечера выходит на эстраду, где стоит рояль.

Организатор.

Начинаем наш концерт! Первым выступит заслуженый артист республики Ефим Ней, художественный свист!

К роялю выходят аккомпаниатор и артист в смокинге. Льется музыка – какое-то танго, исполняемое Ефимом Неем посредством свиста.

Лежава слушал, картинно облокотясь на руку, а в глазах стояли слезы.

Иваницкий.

(наклоняется к Нике, тихо).

Хвастаюсь. Я закончил очерк о Вере. Получилось хорошо, ей-Богу!

Через несколько дней она уходит на первое задание. Антр ну.

А вы покидаете Ленинград? Я слышал, госпиталь эвакуируют?

Ника.

Да, но едут не все. Мест на машинах нет. Я остаюсь.

И Соболев, и Лежава прислушиваются к этому разговору.

Собравшиеся слушают художественный свист – как в старые добрые времена, когда не было войны.

Смолкают аплодисменты.

Организатор.

Молодая поэтесса Ника Румянцева прочтет свои стихи. Просим, Ника!

Ника, смутившись, встает, подходит к роялю.

Ника.

Можно я прочитаю другие стихи, не свои?

Возгласы.

Просим, просим!

Лучше свои!

Ника.

«Петроградское небо мутилось дождем, На войну уходил эшелон...»

Лежава.

(наклоняется к Иваницкому).

Чьи стихи?

Иваницкий.

Блока.

Нику тоже щедро благодарят рукоплесканиями.

Она возвращается за столик.

Лежава.

(резко).

Только не «петроградское небо», «ленинградское небо». От слова «Ленин», понятно?

Ника.

(тоже резко).

Когда это писалось, Ленинграда не было.

Лежава.

(ударяет ладонью по столу)..

Теперь есть. И всегда будет!

Иваницкий встает, раскланивается.

Иваницкий.

С наступающим вас, товарищи! Я побежал.

Коленька, проводи меня, я тебе дам ключи. Они у меня в пальто...

Гардероб театра. Вечер.

Соболев догоняет Иваникого.

Соболев.

(тихо).

Что ты говоришь? Какие ключи? У меня есть свои.

Иваницкий.

(еще тише).

Прячь Нику. Лежава собирается ее брать.

Соболев.

Почему?

Иваницкий лишь воздел глаза к небу.

Улицы Ленинграда. Ночь.

Ника и Соболев идут по ночному зимнему городу.

Полковник ведет девушку под руку, что-то тихо ей говорит...

Впереди показались три светляка – это горят светящиеся знаки патруля.

Офицер патруля.

Стой! Проверка документов.

Соболев предъявляет документы.

Офицер проверяет, берет под козырек.

Офицер.

Счастливого Нового года, товарищ полковник!

Патруль следует дальше.

Соболев смотрит на часы.

Соболев.

До Нового года осталось пятнадцать минут... Давай встретим его вместе!

Ника.

И я этого хочу, давайте!

Квартира Иваницкого. Ночь.

В дорогих бронзовых подсвечниках горят две свечи.

Их свет отражается в высоких бокалах. Письменный стол с пишущей машинкой.

В углу часы с большим циферблатом начинают бить густым тяжелым боем.