Александр Житинский - Agnus Dei

С командующим фронтом согласовано. Там, вверху.

Соболев.

Хорошо.

Лежава.

Косу отрезали?

Соболев.

Что? Какую косу?

Лежава.

У Веры. Коса была.

Соболев.

Отрезали.

Госпиталь. День.

Заканчивается выступление писателя Иваницкого в военном госпитале.

Одна из самых больших палат полна ранеными и медперсоналом.

Иваницкий дочитывает по рукописи текст.

Иваницкий.

"...Так навеки соединила война русского парня Ивана Щербину и узбека Мултана Сурахметова, погибших за белорусский город Брест...»

Аплодисменты. Иваницкий раскланивается.

Иваницкий.

Спасибо, дорогие мои ленинградцы! Желаю скорейшего выздоровления тем, кто ранен, а нам всем – скорой победы над врагом! Вопросы есть?

Раненый.

Товарищ Иваницкий, над чем вы сейчас работаете?

Иваницкий.

Сейчас я пишу очерк для «Правды» о молодой разведчице, комсомолке, нашей землячке...

Раненый.

Ее имя!

Иваницкий.

Это пока секрет.

Начинается концерт. Музыкант играет на скрипке.

К Иваницкому подходят за автографами.

Он подписывает, спрашивает имена и фамилии, подчеркнуто щедр и доступен.

Иваницкий.

(обращаясь к женщине-врачу).

Скажите, Ника Румянцева у вас работает?

Врач.

Да. Санитаркой... Она была здесь...

Иваницкий.

Будьте добры, найдите ее.

Лестница госпиталя. День.

Иваницкого провожает главный врач.

Главный врач.

Тяжелораненых будем эвакуировать. В этих условиях лечить трудно.

Иваницкий.

А сам госпиталь остается в городе?

Главный врач.

Безусловно. Хотел вас попросить написать о наших врачах и сестрах.

Они делают невозможное.

Иваницкий.

И просить не надо. Это наш долг.

По лестнице ведут медведя. Иваницкий прижимается к перилам.

Главный врач.

Не бойтесь. Это наш Миша. Раньше он жил в цирке, а теперь у нас...

Он честно зарабатывает свой паек. Раненые любят его выступления.

Однажды забрел в операционную во время операции, подошел прямо к больному.

Больной посмотрел испуганно и сказал: «Доктор, снимите маску»...

Иваницкий смеется.

По лестнице к ним спешат женщина-врач и Ника.

Врач.

Это Ника Румянцева.

Ника.

Вы хотели меня видеть?

Иваницкий.

Да, есть к вам разговор... Всего доброго, Клавдий Иванович.

(Пожимает руку врачу). Спасибо за теплый прием!..

(Врачи уходят. Иваницкий смотрит на Нику. Пауза).

Дело в том, что молодую разведчицу, о которой я пишу очерк, зовут Вера Румянцева.

Квартира Иваницкого. Вечер.

Иваницкий вводит Нику в свою квартиру.

Иваницкий.

Стало быть, вы с матушкой повздорили на литературной почве?.. Никола-ай! Николай!

(Никто не отзывается) . Сидит в своем штабе... У меня живет мой племянник, полковник.

Семьи наши эвакуированы, мы решили объединить пайки. Да и веселее вместе.

Кстати, Вера находится под прямым его начальством, ибо он – главный разведчик...

Сейчас я согрею чаю, и мы поработаем.

Мне важна любая мелочь, вплоть до семейных проблем...

Иваницкий идет в кухню, гремит там посудой.

Ника разглядывает книги на стеллажах в прихожей.

Потом заходит в кабинет, подходит к письменному столу, где стоит пишущая машинка.

Появившийся Иваницкий с чайником поспешно выдергивает листок бумаги из машинки.

Иваницкий.

Между писателем и листом бумаги с недописанным текстом существует своего рода интимная связь, роман, не терпящий чужого взгляда. Потом уже, когда текст написан, роман кончается. Твоя любовь, твоя книга становятся общим достоянием, идет по рукам...

А ты влюбляешься в следующую...

Ника.

Со стихами то же самое.

Иваницкий.

Говорят, Блоком увлечены?

(Ника удивленно поднимает брови). А ведь он от сифилиса умер.

Вот к чему приводят «прекрасные дамы»... Молчу, молчу! Садитесь сюда...

Иваницкий усаживает Нику в кресло за маленький столик, ставит перед ней чашку.

Наливает чай и ставит перед девушкой тарелку с тремя булочками – точь в точь такими, как давали в Смольном.

Ника.

Господи, что за чудо!

(Устраивается в мягком кресле, поджав под себя ноги).