Арнольд Мэйноф: Телеграмма с неба

Крошка…Да, и выходишь ты замуж за парня… За хорошего парня, может быть, чуточку рохлю, но за вполне приличного парня, – а жизнь трудная, жизнь тяжкая… И потом ты его понимаешь, понимаешь по-настоящему, и не хочешь видеть его мертвым или калекой, а хочешь, чтобы он был здоровым, сильным, живым, чтобы он все время боролся за что-то лучшее… Да… А потом его берут и посылают к чертям собачьим…

Музыка – медленный, томительный блюз – постепенно замирает, заглушаемая барабанным боем, переходящим в звук шагов, направляющихся вверх по лестнице. Затем слышно, как открывается и закрывается дверь.

Нэт. Крошка.

Крошка. Нэт.

Нэт. Здорово, детка.

Крошка. Здорово.

Нэт (саркастически). Я готов лопнуть от радости, крошка. Я готов орать от восторга. Пойдем кутить на сломную голову. Что ты на это скажешь?

Крошка. Что ж…

Нэт. Что ж… Ну, так знаешь, что… Эта телеграмма с неба?

Крошка. Мне нужно…

Нэт. Телеграмма оказалась чистой, беспримесной, стопроцентной туфтой. Ясно?

Крошка. Да?

Нэт. Да-да, туфтой! Нет такой фирмы. И не было никогда. Нет такой улицы ни в Манхзттэне, ни в Бронксе, ни в Ричмонде, ни в Куинсе. И не было никогда. Див-стрит, фирма «Чудо-юдо». И как я не допер, что это – дурацкий, дешевый розыгрыш!

Крошка (почти равнодушно). Ах розыгрыш?

Нэт. Я прошел миллион миль. Див-стрит. Див-стрит. Я не поверил справочнику. Я не поверил полицейским. Я обошел все улицы со сколько-нибудь похожими названиями… Э, да что говорить… Я чуть с ума не сошел… Так долго без работы, и вдруг – бац, телеграмма! Предлагают работу. Тут уж думать некогда, надо бежать. Ну, так я, дурында, и побежал, носился по всему городу как угорелый, и только потом до меня дошло. Див-стрит! Фирма «Чудо-юдо»! Это кто-то решил мило пошутить. (Вздыхает.) Ничего себе шуточки!

Крошка (небрежно). Мне очень жаль, Нэт.

Нэт. Знаешь, Крошка, я до того докатился, что у меня ум за разум заходит. Ну и жизнь! Дурацкая, сумасшедшая жизнь. Не знаю. Видать, такая уж у меня судьба.

Крошка. Черта лысого, судьба.

Нэт. Что? Ты что сказала, детка?

Крошка. Я сказала – чем выть и ныть, тебе бы разозлиться. Да как следует. А ты хоть бы хны. Тебе все равно.

Нэт. Ну ладно, умная голова, скажи тогда, на кого мне злиться. Я даже не знаю, кто мне подложил эту свинью. Кто? Скажи. Я ему все кости переломаю. В суд на него подам или что-нибудь в этом роде. Слушай, крошка, это не Гарри?

Крошка (резко). Нет!

Нэт. Фил? Да нет, на него не похоже…

Крошка. Нет.

Нэт. Значит, не Фил? А может, Джимми? Ты не думаешь, что он это потому, что я ему должен сорок восемь дубов… Нет, не Джимми. Только не Джимми. Он бы не стал.

Крошка. Нэт.

Нэт. Ага, что?

Крошка. Только не падай в обморок.

Нэт. С чего это?

Крошка. Эту телеграмму с неба – «Предлагаем работу, тридцать пять долларов в неделю» – я послала.

Нэт. Чего? Да ну, брось. Не дури, детка. С меня на один день хватит.

Крошка. На телеграфе не дурили. Чудо обошлось мне в тридцать центов.

Нэт. Крошка, давай серьезно. Это в самом деле ты послала?

Крошка. А ты как думаешь?

Нэт. Не верю. (Пауза.) Да. Это ты. Ты послала. Теперь верю. Ты послала.

Крошка. Извини меня, Нэт, но ты сам этого добивался. Я надеялась… ну… дать тебе хорошую встряску… Да не смотри на меня так. Я ведь с ума не сошла.

Нэт. Стало быть, ты хотела дать мне встряску?

Крошка (презрительно). Ты что, сердиться начинаешь?

Нэт. О нет! Я не сержусь. Куда уж мне! Я ведь Нэт, слюнтяй, слабак. Куда уж мне сердиться! Я только радоваться могу. Ты ведь как-никак моя жена. Разве ж я тебя не люблю? А что значит небольшая встряска для любящих супругов?

Крошка. Ага, начинаешь заводиться.

Нэт. Ты, матушка, хотела, чтоб я разозлился, так теперь держись! Будет тебе встряска, прежде чем я умотаю отсюда к чертовой матери! Будет!

Звук разбиваемой посуды и ломаемой мебели.

(Кричит, швыряя все, что попадает под руку.) Вот тебе встряску! Вот тебе разозлился! На! На!

Стекло звенит в последний раз.

Аминь… и всего наилучшего!

Хлопает дверь.

Крошка (задумчиво). Ну и ну… Вот именно – ну и ну… (Сухой смешок.) Что и говорить, разозлился. Милсдари и милсдарыни, настоящим заявляю, что мой муж Нэт, который любит, когда его называют увальнем, разбушевался, потому что его жена, которую он называет крошкой, послала ему подложную телеграмму, разнес все у себя в доме и отбыл в неизвестном направлении. А теперь, по всему, мне полагается распустить слюни и сопли и закатить истерику… Черта с два! Так ему и надо. (Мягко.) Мне и вправду надо было сделать ему больно… То есть… Он ведь мне дорог. Он хороший малый, может, чуточку рохля, чуточку с придурью. Сами знаете, нелегкое время, нелегкое время. Я ему то и дело говорила: в такое время мало быть просто хорошим парнем. Надо быть жестким, ушлым, пробивным. Ну… Вот он и разозлился. Много времени потребовалось, чтобы раскачать его… Ну, вспомнить хотя бы тот вечер… (Смеется все тише и тише.)