Николай Гоголь: Альфред

<���Брифрик>. Да ходил ли ты с жалобою в ваш ширгемот?

<���Кудред>. Подлецы все! Держут его сторону.

<���Брифрик>. Ну да всё-таки, как же порешили?

<���Кудред>. Вот нá тебе бумагу, если ты прочтешь.

<���Брифрик>. Что ты! Э, так у вас судьи пишут? Слышь ты, народ, писанная бумага! У нас во всем ширстве, да и во всем Вессексе ни один шир, ни алдерман не умеют писать. Вишь ты какие каракульки. Тут где-нибудь должно быть А В С… Я уж знаю, меня было начинал учить один церковник.

Туркил ( Вульфингу ). Я думаю, нет мудренее науки, как письмо.

<���Вульфинг?>. Попы всё-таки прочтут.

Брифрик ( обращаясь к Кисее ). Высокородный тан, прочти-ка. Ты, верно, знаешь?

Кисса. Поди прочь! Я тебе не поп.

Гунтинг. Давай, я прочту.

Туркил. Кто он?

Вульфинг. Не знаю.

Голос. Это, видишь, тот, что был школь<���ным> учителем. Да теперь датчане разорили школу.

<���Гунтинг> ( читает ). «Да будет ведомо: в Schirgemot Агельмостане, в графстве Герефорт, во время царствования Этельреда, где…»

— А, при покойном короле! Храбрый был король, всю жизнь бился с этими мерзкими датчанами.

<���Гунтинг> ( продолжает ). «…где заседали: Дунстан епископ, Кеолрик алдерман, Варвик — его сын, и Эсквин — сын Пентвина и Туркил косоглазый, как комиссары короля заседали…»

Вульфинг. Слышишь, Туркил? Это ты?

Туркил. Разве я косоглазый?

<���Гунтинг> ( продолжает ): «…в присутствии Брининга шерифа, Ательварда де Фрома, Леофина де Фрома черного, Годрига де Штока и всех танов графства Герефорта, Кудред — сын Эгвинов — представил суду против высо<���ко>родного графа и королевского тана в том, что якобы он, Кудред, от него, выс<���о>кородного графа Этельбальда…»

( В народе крик и давка ). Пусти, пусти! — Куда теперь сторониться! — Батюшки, батюшки, тресну! Со всех сторон придавили!

Высокий ( болтает вверху руками ). Чего эти бабы лезут, желал <���бы я знать> .

Брифрик. Чего народ лезет? ( Продирается ).

— Да взбеленился просто, никого нет. Какой-то дурак опять пронес, что корабль показался.

Кудред ( кричит ). Бумагу, бумагу, бумагу дай! Экой трус, изорвал…

Кисса. Да кто сказал, что король едет?

<���Голоса>. Я не говорил. — Я не говорил. — Опять верно Шпинг.

Шпинг. Нет, высокородный тан, и языком не воротил.

Брифрик. Ей богу, глупый народ! Ну что, хоть бы и в самом деле был корабль.

Вульфинг. А сам, небось, первый полез.

Брифрик. Что ж! Только посмотреть.

Один из народа. Вот таны поехали на лошадях. Это верно встречать короля.

Рыцарь на лошади. Дорогу, дорогу! Народ, посторонись!

<���Эгберт>. Кому дорогу?

<���Рыцарь на лошади>. Посторонись, говорят тебе! Дорогу высо<���кородному> королевскому тану Этельбальду.

Эгберт. Отнеси ему эту пощечину. ( Бьет его и убегает ).

Рыцарь ( кричит ). Мы увидимся, проклятый длиннорукий чорт!

<���Вульфинг>. Вон поехал граф Эдвиг. Видел?

<���Туркил>. Видел. Славное вооружение.

<���Вульфинг>. Вон Этельбальд. Гляди, какой около него строй стоит — в толпе рыцарей, как в лесу. Эх, как одеты славно! Какие кирасы, щиты! Ей богу, если б хотели, побили датчан.

Туркил. Отчего ж не хотят?

<���Вульфинг>. А так. Сами держат руку неприятелей.

<���Туркил>. Ну, вот!

<���Вульфинг>. Почему ж не побить? Ведь наших впятеро будет больше, если собрать всех саксонов, а англов-то одних всадников будет на всю дорогу от Лондона до Йорка! А датчан всех-на-всех трех тысяч не будет.

<���Туркил>. Э, любезный приятель мой! Как твое имя? Вульфинг?

<���Вульфинг>. Вульфинг.

<���Туркил>. Так будем приятелями, Вульфинг

<���Вульфинг>. Вот тебе рука моя.

<���Туркил>. Не говори этого, любезный Вульфинг. Им помогает нечистая сила, тот самый сатана, о котором читал нам в церкви священник, что искушает людей. Они, брат, и море заговаривают. Вдруг из бурн<���ого> сделается тихо, как ребенок, а захотят — начнет выть, как волк. Наши всадники давно бы совладали с ними…

<���Вульфинг>. Народ опять затеснился. Да и сами таны махают шапками. Посмотрим, верно, король наконец едет.

Голос в народе. Ну, теперь корабль, так корабль!

Туркил. Опять пошла теснота!

Голо<���с>а. Корабль с тремя ветрилами. — Зачем дерешься? — Не лезь вперед!

— Вон и люди, как мухи, стоят на палубе.

— А что ж не видно короля?

— Где ж теперь его увидишь? Людей многое-множество.