Александр Островский: Сердце не камень

Огуревна.Матушка Вера Филипповна, чай-то сюда прикажете подавать аль сами к самоварчику сядете?

Вера Филипповна.Да он готов у тебя?

Огуревна.В минуту закипит, уж зашумел.

Аполлинария Панфиловна.А ты ему шуметь-то много не давай, другой самовар ворчливее хозяина, расшумится так, что и не уймешь.

Вера Филипповна.Сейчас придем, Огуревна.

Огуревна уходит.

Я поджидаю, когда сам выдет.

Аполлинария Панфиловна.Что это вы, Вера Филипповна, точно русачка из Тележной улицы, мужа-то «сам» называете!

Ольга.Тетенька всегда так.

Вера Филипповна.Мы с Потап Потапычем люди не модные, немножко старинки придерживаемся. Да не все ли равно. Как его ни называй: муж, хозяин, сам, – все он большой в доме.

Аполлинария Панфиловна.Ну, нет, разница. «Хозяин» – уж это совсем низко, у нас кучерова жена своего мужа хозяином зовет; а и «сам» тоже разве уж которые еще в платочках ходят.

Ольга.А кто нынче в платочках-то ходит! Все и лавочницы давно шляпки понадели.

Аполлинария Панфиловна.Нынче купчихи себя высоко, ох, высоко держат, ни в чем иностранкам уступить не хотят… снаружи-то.

Вера Филипповна.Слышала я, по слуху-то и я знаю.что ж мудреного. Люди людей видят, один от другого занимаются. Только я одна пятнадцать лет свету божьего не вижу, так мне и заняться не от кого.что это Потап Потапыч с Исаем Данилычем затолковались!

Аполлинария Панфиловна.Стало быть, дело есть. Разве не слыхали?

Вера Филипповна.Ничего не слыхала.

Ольга.Напрасно вы, тетенька, скрываете от нас; мы и сами довольно хорошо знаем.

Аполлинария Панфиловна.Мне Исай Данилыч говорил.

Вера Филипповна.А мне Потап Потапыч ничего не сказывал.

Аполлинария Панфиловна.По заслугам и награда.

Ольга.Отчего ж не награждать, коли кто чего стоит; всякий волен в своем добре; только и других тоже обижать не нужно.

Вера Филипповна.Зачем обижать! Сохрани бог! Только не знаю я, про какую награду вы говорите.

Аполлинария Панфиловна.Завещание пишут, Вера Филипповна, завещание.

Вера Филипповна(с испугом.) Завещание? Какое завещание, зачем? Потап Потапыч на здоровье не жалуется; он, кажется… слава богу.

Аполлинария Панфиловна.Осторожность не мешает, в животе и смерти бог волен. А ну, вдруг… Значит, надо вперед подумать да успокоить, кого любишь. Вот, мол, не сомневайтесь, все вам предоставляю, всякое счастие, всякое удовольствие.

Ольга.Как же, тетенька, неужели ж вы этого не ожидали?

Вера Филипповна.Не ожидала, да и не думала никогда.

Аполлинария Панфиловна.Как, чай, не думать! Разве вы богатству не рады будете?

Вера Филипповна.Нет, очень рада.

Аполлинария Панфиловна.Ну, еще бы!

Вера Филипповна.Я много бедным помогаю, так часто не хватает; а у Потапа Потапыча просить боюсь; а кабы я богата была, мне бы рай, а не житье.

Входит Огуревна.

Огуревна.Я, матушка, насчет варенья.

Вера Филипповна.Сейчас приду.

Огуревна уходит.

Извините, гостьи дорогие! (Уходит.)

Ольга.«Для бедных»! Рассказывай тут! И мы люди небогатые.

Аполлинария Панфиловна.Надо ей говорить-то что-нибудь!

Входит Вера Филипповна.

Вы говорите, что не думали о богатстве? Да кто ж этому поверит! Не без расчету ж вы шли за старика. Жили бы в бедности…

Вера Филипповна.Я и не оправдываюсь; я не святая. Да и много ли у нас, в купечестве, девушек по любви-то выходят? Всё больше по расчету, да еще не по своему, а по родительскому. Родители подумают, разочтут и выдадут, вот и все тут. Маменька все сокрушалась, как ей быть со мной при нашей бедности; разумеется, как посватался Потап Потапыч, она обеими руками перекрестилась. Разве я могла не послушаться маменьки, не утешить ее!

Аполлинария Панфиловна.Послушались маменьку и полюбили богатого старичка.

Ольга.Как богатого не полюбить! Да я бы сейчас…

Вера Филипповна.Богатого трудней полюбить. За что я его буду любить! Ему и так жить хорошо. Бедного скорей полюбишь. Будешь думать: «Того у него нет, другого нет», – станешь жалеть и полюбишь.

Аполлинария Панфиловна.Уж на маменьку только слава; чай, и сами были не прочь за Потапа Потапыча идти. Всякому хочется получше пожить, особливо кто из бедности.