Александр Островский - Старый друг лучше новых двух

Оленька.Прощайте! Прощайте!

Васютин уходит; входит Татьяна Никоновна.

Оленька и Татьяна Никоновна.

Татьяна Никоновна.Ну что? Ушел?

Оленька.Ушел. ( Садится к столу и плачет, закрывшись платком .) Как я выдержала, это только один бог знает.

Татьяна Никоновна.Поплачь, поплачь, легче будет. Да и совсем его из головы надо выкинуть, чтоб пусто ему было! ( Взглянув в окно .) Ну, опять Андревна мимо идет.

Оленька.Маменька, покличьте ее.

Татьяна Никоновна.Да ведь я с ней побранилась.

Оленька.Помиритесь! Мне нужно, нужно!

Татьяна Никоновна.Помириться долго ли! ( В окно .) Пульхерия Андревна! Пульхерия Андревна! ( Дочери .) Идет. Благо, еще не спесива, хоть то хорошо. Только зачем она тебе понадобилась, я уж этого не придумаю.

Оленька.А вот увидите.

Пульхерия Андревна входит.

Оленька, Татьяна Никоновна и Пульхерия Андревна.

Татьяна Никоновна.Вы меня, пожалуйста, извините, Пульхерия Андревна; я давеча по своему глупому характеру погорячилась.

Пульхерия Андревна.Коли вы, Татьяна Никоновна, говорите это от раскаяния, так я на вас ни в каком случае сердиться не могу. Я очень снисходительна к людям, даже больше, чем следует.

Оленька.Вы, Пульхерия Андревна, знаете, на ком Васютин женится?

Пульхерия Андревна.Еще бы мне не знать!

Оленька.Вы знакомы с ними?

Пульхерия Андревна.Нет, незнакома. Да разве долго познакомиться!

Оленька.Сделайте милость, Пульхерия Андревна, разузнайте хорошенько…

Пульхерия Андревна.Что разузнать-то?

Оленька( плача ). Хороша ли его невеста? Любит ли он ее? Любит ли она его?

Пульхерия Андревна.Только?

Оленька.Только! ( Садится к столу и закрывает лицо руками .)

Татьяна Никоновна.Ну, оставимте ее. Бог с ней!

Уходят.

Гаврила Прохорыч Васютин, старик, отставной чиновник .

Анфиса Карповна, жена его .

Прохор Гаврилыч Васютин, сын их .

Вавила Осипович Густомесов, купец, лет 35-ти, одет по-русски .

Орест, лакей, лет 50-ти, важный, неповоротливый, в засаленном сюртуке, часто вынимает табакерку с генералом .

Гостиная в доме Васютиных: налево дверь в кабинет Прохора Гаврилыча, прямо выходная дверь, направо – во внутренние комнаты. Налево от зрителей диван, направо стол.

Орест( проводит просителя в кабинет ). Пожалуйте! Пожалуйте! Мы ваше дело знаем: ваше дело правое. ( Проситель уходит .) Правда, пословица-то говорится: «У всякого плута свой расчет!» Вот хоть бы нашего барина взять! Ума у него нет. С судейскими со своими или и с нашим братом хорошего разговору от него нет, умного (нюхает табак), чтобы стоило внимания. Лепечет много языком-то, а ничего не складно, безо всякого рассудка, что к месту, что не к месту – так, как шелаш какой. А вот с просителями так он свое дело знает, – такой тон держит, что любо на него смотреть. Строгость на себя напустит, точно в меланхолии в какой сделается, и язык-то у него не ворочается; так проситель-то вздыхает, вздыхает, пот его прошибет; выйдет из кабинета-то, точно из бани; и шинель-то станет надевать – вздыхает, и по двору-то идет – все вздыхает да оглядывается. А с кем так и лаской: и по плечу треплет и по животу гладит. Вот эту-то политику он знает! Нужды нет, что не умен, а на эти дела тонок. Ну, и живет себе, как сыр в масле катается. Так-то вот и наш брат, – всякий должен себя понимать! Кто что умеет, то и делай, а не за свое дело не берись! Я теперь… я все могу, а в хороший дом я служить не пойду. Потому, во-первых – лета, во-вторых – болезнь во мне: в ногах лом стоит; опять же по временам слабость у меня к этой дряни ( плюет ), к этому проклятому вину. В хорошем доме ума не нужно, там ловкость, и чтобы в струне человек был, потому завсегда ты на виду. А мне теперь нужен покой! Мне, по моему характеру, только и жить у подьячих! Ни одёжи от тебя не требуется, ни чистоты, – знай только обращение с просителями. А коли я умею обойтись с человеком, так мне и жаловаться не нужно. У барина свой доход, а у меня свой: потому в моей власти допустить к барину и не допустить. И ежели бы я не был подвержен, по своей слабости, этой временной болезни дня на три и на четыре в месяц, большие бы у меня капиталы были; по здешнему дому оно, конечно, сокращать себя не стоит,- удовольствия этого лишать; да только вот что: как наберешься этого угару, так много у тебя зря денег выходит.