Михаил Лермонтов - Menschen und Leidenschaften

(Дарья хочет уйти, но встречается в дверях с Марфой Ивановной.)

Марф<���а> Ив<���ановна> (входит с палкой). Дашка! Дашка! что тут случилось! скажи скорей! я слышала шум… вижу радость на твоем лице… что такое? Дашка! подай стул…

Дарья (подвинув стул). Что случилось, сударыня?..

Марфа Ив<���ановна>. Ну, да! говори же.

Дарья . Что случилось?!..

Mapф<���а> Ив<���ановна>. Какое дурацкое эхо!.. отвечай же скорей.

Дарья . Случилась маленькая комедь между батюшкой и сынком… не извольте бояться — это ничего: Юрья Николаича батюшка побранил да в шутку и проклял; а тот огорчился. Вот вам всё, сударыня.

Mapф<���а> Ив<���ановна>. Проклял… ты этому виною, негодяйка… ты (поднимает руку на нее) своими сплетнями это сделала…

Дарья . Да ведь вы сами, матушка, приказывали. (Кланяясь) Чем же я могла вас прогневить…

Мар<���фа> Ив<���ановна>. В ссылку сошлю, засеку… я тебе сказала, чтоб поссорить их… но разве не ты мне это присоветывала… теперь что с ним будет, с Юрьюшкой… погубит он свою душу… прочь, адский дух, прочь… с глаз моих долой… в Сибирь… в ад… ах, я несчастная… окаянная… что это мы наделали…

Дарья (повалившись ей в ноги). Помилуйте… мать родная… золотая… серебряная… государыня… спасите меня…

Mapф<���а> Ив<���ановна>. Как могло это до того дойти… кто б подумал… о, эта змея проклятая… о! если б я знала, я бы скорей помирилась тысячу раз с Волиным… лишь бы не дошло до этого… на старости лет такой грех на мне… Он погиб теперь… и я погибла… и все… все… Уф! как темно… как холодно… будто… будто железная рука выдавила последнюю каплю крови из моего сердца… там светло… вот чаша… в ней вода… в воде… яд. (Молчание.) (Тихо) Отойди… отойди… упрекающее дитя… отойди, чего ты от меня хочешь?.. ты говоришь, что ты душа моего внука!.. Нет… откуда тебе взяться?.. Ox! ox!.. не трогай руки моей!.. я тебя не знаю… не знаю… никогда тебя я не видала. (Уходит с признаками сумасшествия.)

Дарья (встав). Она сошла с ума — теперь опять всё наше, опять дело выиграно. (Уходит с веселым лицом.)

(Комната Юрия: темно. Он стоит возле стола, опершись на него рукою; возле него стакан воды. Иван, слуга его, стоит недалеко.)

Иван. Здоровы ли вы, барин…

Юрий . На что тебе?

Иван. Вы так бледны…

Юрий . Я бледен?.. Может быть, скоро буду еще бледнее.

Иван. Ваш батюшка только погорячился, он скоро вас простит…

Юрий . Поди, добрый человек, это до тебя не касается.

Иван. Мне не велено от вас отходить…

Юрий . Ты лжешь!.. Здесь нет никого, кто б занимался мною… Я здоров: поди же прочь.

Иван. Напрасно, сударь, хотите меня в том уверить, ваш расстроенный вид, бродящие глаза, дрожащий голос показывают совсем противное…

Юрий (вынимает из шкатулки, на столе стоящей, кошелек. В сторону). Я слыхал, что в людях это (показывая на кошелек) многое может произвести. (Ивану) Возьми это — и ступай отсюда, здесь тридцать червонцев…

Иван. За тридцать сребреников продал Июда Иисуса Христа… а это еще золото… нет, барин, я не такой человек… хотя раб, а не решусь взять от вас денег за такую услугу.

Юрий (бросает в окно). Так пусть кто-нибудь подымет.

Иван. Что это с вами, сударь, делается. Утешьтесь… не всё горе; не всё печаль на свете. Успокойся, батюшко.

Юрий (тяжело). Однако ж.

Иван. Бог пошлет вам счастье… хотя б за то только, что меня облагодетельствовали. Никогда я, видит бог, от вас сердитого слова не слыхал…

Юрий . Точно?..

Иван. Я всегда велю жене и детям за вас бога молить.

Юрий . Так у тебя есть жена и дети…

Иван. Да еще какие… как с неба, прекрасная, добрая жена… и малютки, сердце радуется глядя на них…

Юрий . Если я тебе сделал добро, исполни мою единственную просьбу…

Иван. И телом и душой готов, батюшка, на вашу службу…

Юрий. У тебя есть дети… не проклинай их никогда.