Михаил Лермонтов - Menschen und Leidenschaften

Молодость! всё молодость! хотя это такой порок, от которого всякий день мы исправляемся, — может быть, он и не совсем так говорил, или что-нибудь да не так тут есть… впрочем, я не думал бы никак, чтоб Юрий дошел до такой низости, если б (в задумчивости опускает голову) … Ба! — что это за записка: Ма chère [Дорогая. (Франц.) ]… это любопытно. (Подымает записку — вдруг вскакивает в изумлении и долго молчит, смотря на записку, потом с досадой говорит) Как… к Любови — к моей дочери любовное письмо — свидание… Юрий… нет, этого я не стерплю. ( Молчание.) Видно это давно написано, потому что на полу валяется, как всё старое. (Молчание.) Ну, говори, что я несправедливо делал, любя дочерей моих неодинаково… Я наперед как предчувствовал это… вот Лизушка такой штуки не сделает… с братом двоюродным любовное свиданье — где это на свете видано…

О! я ему отомщу; будет теперь меня помнить. После этого чего нельзя от него ожидать, от обольстителя двоюродной сестры!.. (Ходит взад и вперед.) Однако припрячу записку до случая. (Кладет в карман.) Но вот и брат идет, кажется…

(Николай Михайлович входит.)

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Что это, брат, такое, что опять за важное дело. У меня, право, их теперь так много, что не знаю, куда с ними деваться.

Васи<���лий> Мих<���алыч>. Да дело немаловажное, касающееся до тебя и до твоего сына.

Ник<���олай> Мих<���алыч>. М<���арфа> Ив<���ановна> что-нибудь еще хочет сочинить, не правда ли?

Васи<���лий> Мих<���алыч>. Нет, до нее тут ничего не касается.

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Эх, братец! так что же тут может быть важного. Ты меня только оторвал от занятья… об этом после можно поговорить.

Васи<���лий> Мих<���алыч>. То-то нельзя…

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Что же это?

Васи<���лий> Мих<���алыч>. Твой сын…

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Мой сын — лучший из сынов. Благороден, справедлив, хотя мечтателен, и меня любит, несмотря на все происки старух…

Васи<���лий> Мих<���алыч>. Хм! хм! хм!

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Что ты так смотришь? Неужели кто-нибудь может сказать нет?

Васи<���лий> Мих<���алыч>. Нет! — не то, чтобы не любил совсем ; а это еще подлежит сомнению.

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Как сомнению? что это! Неужели ты так об нем думаешь? — братец!

Василий Мих<���алыч>. Да думаю… и, может быть, ты сам скоро начнешь думать.

Ник<���олай> Мих<���алыч>. По крайней мере он до сих пор не подал мне повода почитать его бесчестным человеком.

Васи<���лий> Мих<���алыч>. Вот видишь: есть люди, которые умеют так скрыть цель свою и свои поступки, что…

Ник<���олай> Мих<���алыч>. . Братец! Юрий не из таких людей…

Васил<���ий> Мих<���алыч>. Человек неблагодарный не может быть хорошим человеком.

Ник<���олай> Мих<���алыч>. В нем этого нет…

Васи<���лий> Мих<���алыч>. А как есть? Разве Марфа Ивановна не воспитала его, разве не старалась об его детстве, разве не ему же хотела отдать всё свое имение, а он — оставим — ну, да это для отца, — да как поступает с ней; со стороны жалко смотреть, — груб с нею, как с последней кухаркою…

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Что же из этого всего ты хочешь вывесть?.. Ради бога объяснись!..

Василий Мих<���алыч>. А то хочу вывесть, что он, обманув ее, может обмануть и тебя. Видишь: тебе кажется, что он с ней так дурно поступает, ее оставляет, про нее дурно говорит… а, кто знает, может быть, и ей он на тебя бог знает как клевещет.

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Стыдись! — это всё одни несправедливые подозрения! — помилуй! что ты делаешь?

Васи<���лий> Мих<���алыч>. Я хочу тебе открыть глаза из одной дружбы к тебе, и у меня, поверь, не одни подозрения — без доказательств не смел бы я говорить.

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Да тут нет доброго смысла, братец!..

Васи<���лий> Мих<���алыч>. Отчего же?

Ник<���олай> Мих<���алыч>. Ну ты верно согласишься, что Юрий умен!