Георгий Полонский: Репетитор

Что ж, для обладателя "красного диплома" МГУ - возможно, и скудно.

Но для философа - в самый раз. Вокруг - только шедевры, классика мирового искусства, а у тебя полным-полно времени, чтобы размышлять…

Говорят, на нем была жалкая лыжная шапочка. Представить бы лучше - какими были глаза под этой шапочкой. Но тут мне не помог человек, его встретивший, он не разглядел, и теперь мы с вами вольны представить себе какие угодно глаза…

( Сейчас я, кажется, скажу - не знаю только, выручают ли скобки в подобных случаях… И какие лучше выручают - может, квадратные? Или фигурные?..

Я решаюсь сообщить то, до чего никому нет дела. Я безумно влюблен был! В нее, в героиню, в Катю Батистову.

Чеховский совет коллегам "будьте холодны" нарушался в такой чудовищной степени, которая вообще не дает права писать! Так что писалось это позднее, когда удалось поостыть и частично освободиться. Но кто объяснит мне: отчего меня так лихорадило тогда? Что именно разглядел я в ней - голодными, пьяными, счастливыми и совершенно слепыми глазами?

Только не настраивайтесь прочесть за этой припиской онегинские инициалы "Е.О." : он сам по себе, Евгений Огарышев, он был конкурент мне, а совсем не alter ego и не соавтор!

Я всю философию невзлюбил в то лето, если хотите знать… Чем он лучше меня? "Красным" дипломом? Странный козырь в Катиных глазах - что он гораздо лучше знает "Критику Готской программы", что он одолел все четыре кирпича "Капитала", чего я так и не смог никогда… Но, если не этим, то чем он сильнее меня? Бабушкой? Может, пока все идет по деловому Инкиному сценарию? И философа пока не за что вызывать на дуэль? Да, еще одно: про его мужские "романические" ошибки… Из пяти таких ошибок Огарышева - три или четыре я повторил бы на его месте! Под копирку воспроизвел бы! Не хромая, не попадаясь в руки костоправам, не будучи отрезанным на долгие сроки от здоровых и нормальных ровесников… Тем не менее - повторил бы, чувствую! Почему, черт возьми, такая роковая предопределенность? Из-за этого у меня двойная досада на Огарышева. Досада с братским чувством пополам…

Впрочем, это тогдашние дела, преодоленные. Давно снятые с повестки дня. Сейчас меня другое занимает: c какой стати я решил вклиниться в чужую историю со своим довольно нелепым признанием? Внесюжетным, непрошенным, не нужным читателю? Решил, что меня лучше поймут? А с чего я взял, что это выгодно? А вдруг - как раз наоборот? Или понадеялся, что эта приписка послужит компенсацией недостающих творческих сил? Дескать, вспомню вслух ту свою страсть - и воспарю до… до Набокова В.В.!

- Щас , - машинально сказала бы Катя, если б знала, о ком речь.

В общем, будь ласков, читатель: пожалуйста, прости мне то, что в этих скобках!

Георгий Полонский, 1996, конец ноября.)