Джон Толкин: Кузнец из Большого Вуттона

Однажды Нокс, плотно пообедав, дремал в своем кресле у открытой двери. Проснулся он от пристального взгляда Ника, который стоял рядом.

– Привет! – сказал Нокс. – Рад тебя видеть. Знаешь, я тут опять об этом Кексе думаю. Что ни говори, а это был мой лучший Кекс. Ты его, часом, не забыл?

– Конечно нет, Мастер. Я его прекрасно помню. Но почему вы так переживаете? Отменный был Кекс, все его хвалили.

– Еще бы, испек–то его я. Но я не из–за него переживаю. Безделушка та, звезда или как ее там – вот что я понять не могу. Куда она подевалась? Растаять она не могла – это ясно. Я сказал, что она растаяла, чтобы дети не перепугались. Я все думаю – может, кто ее проглотил? Опять–таки, навряд ли. Монетку еще можно проглотить, но звезду… Она хоть и маленькая, но с остренькими такими зубчиками…

– Мало ли из чего она была сделана, Мастер. Не стоит так переживать. Проглотил ее кто–нибудь, да и все тут.

– Да, но кто? Память у меня цепкая, а этот день в ней особо засел. Я даже всех детей по именам помню. Дай–ка поразмыслить… Пожалуй, ее проглотила Мельникова дочка – Молли. Она всегда была обжорой и глотала куски не прожевывая. Теперь–то толста, что твой куль с мукой!

– Вы правы, Мастер, некоторые люди совсем есть не умеют. Но в тот вечер Молли была внимательна и нашла целых две монетки.

– Неужто? Ну, тогда сын бондаря – Гарри. Сам как бочонок, а рот как у лягушки. Это, верно, был он.

– По–моему, Мастер, Гарри был славный мальчишка. А что рот большой, так только потому, что всем улыбался. К тому же я отлично помню, что, перед тем как есть, он раскрошил свой кусок на маленькие кусочки и все равно ничего не нашел.

– Тогда это дочь суконщика – Лили. Маленькая такая бледная девчонка. Она в детстве наглоталась булавок и хоть бы хны.

– Нет, Мастер. Она съела только глазурь и корку, а мякиш отдала соседу.

– Ну, раз так, то я сдаюсь. И кто же это был? Ты, видать, все глаза тогда проглядел, если только не сочиняешь.

– Ее проглотил Кузнецов сын, Мастер, и, по–моему, это пошло ему на пользу.

– Да ты меня дурачишь! – рассмеялся старый Нокс. – Слушать тебя смешно! Кузнецов сын тогда был мальчик тихий, спокойный. Теперь, я слышал, певуном стал, но это не беда, если в остальном человек порядочный. Он из тех, кто жует дважды, глотает одинажды, если ты понимаешь, что я сказать хочу.

– Отлично понимаю, Мастер. Но это был он, хотите – верьте, хотите – нет. К тому же какая сейчас разница? Может быть, вам станет легче, если я скажу, что Звезда вернулась обратно в ларец. Вот она!

Нокс только сейчас заметил, что на Нике был темно–зеленый плащ, которого он никогда не видел на нем прежде. Из–под складок этого плаща Ник извлек черный ларец и открыл его перед носом у старого повара.

– Звезда здесь, Мастер, в углу. Старый Нокс зачихал и закашлял, но в ларец заглянул.

– И верно! – сказал он. – Очень похожа.

– Это она самая, Мастер. Я сам положил ее туда несколько дней тому назад. А этой зимой я снова положу ее в Большой Кекс.

– Вот оно что… – сказал Нокс, покосившись на Ника, и так захохотал, что его жиры заходили ходуном, как студень. – Вот это дела! Двадцать четыре ребенка, двадцать четыре сюрпризика, а звездочка–то вроде как лишняя, вот ты ее и припрятал до лучших времен. Ты всегда был парень не промах; скажу даже, ловкач. И бережливый – крошки масла зря у тебя не пропадало. Ха–ха–ха! Вот оно как все было – и как это я не догадался. Ну теперь–то все яснее ясного. Можно и вздремнуть спокойненько. Он устроился поудобнее в кресле.

– Не спускай глаз со своего ученика, а то и тебя разыграют. На всякого мудреца довольно простоты!

И с этими словами он закрыл глаза.

– Прощай, Мастер! – сказал Ник, с таким грохотом захлопнув ларец у того под носом, что старый повар открыл глаза.

– Нокс! – продолжал Ник. – Мудрость твоя так безгранична, что я всего лишь дважды осмелился поучать тебя. Первый раз – когда я сказал тебе, что Звезда эта из Волшебной Страны, второй раз – когда я сказал, что она досталась Кузнецу. Оба раза ты только посмеялся. Теперь я ухожу, но прежде, чем уйти, я тебе скажу вот что. И вряд ли тебе это покажется смешным. Ты – старый тщеславный мошенник, Нокс, к тому же ленивый и жирный. Я всегда все делал за тебя. Ты всему выучился у меня и даже спасибо не сказал. Одному только ты научиться никак не мог – почтению к Волшебной Стране, да еще – вежливости. Ты даже попрощаться по–человечески не можешь.

– Что до вежливости, – огрызнулся Нокс, – то уж куда как невежливо срамить людей, которые тебя будут постарше да поважнее. Подавись ты своей Волшебной Страной и проваливай куда знаешь. Да забери себе мое «до свидания», если ты без этого не можешь! – (Тут Нокс притворно всплеснул руками.) – А своим друзьям–чародеям скажи, чтобы они не прятались на Кухне, а приходили сюда, а то я на них поглядеть хочу. Может, кто–нибудь из них взмахнет волшебной палочкой и сделает меня обратно худым. Тогда я, поди, и поверю в чудеса! И он снова принялся хохотать.