Дмитрий Мережковский - Романтики (пьеса в 4-х действиях)

Михаил.Послушай, Варя, скажи мне все, слышишь, все, как на исповеди… Мне нужна твоя исповедь, Я требую этого. Ты и теперь живешь с ним, как с мужем?

Варенька.Нет, с тех пор, как Саша родился, не живу. Да и прежде… Я никогда его так не любила.

Михаил.Зачем же вышла замуж?

Варенька.Разве я знала? Разве об этом знают девушки? Ничего не должны знать, должны верить, как дурочки, что детей приносят аисты, или вот как Ксандра, – что люди траву едят и от этого дети родятся… А тут еще Любиньку замучили. Помнишь, ты сам говорил: «деспотизм любви – самый страшный из всех деспотизмов, – только бы на волю вырваться». Ну, вот и вырвалась. А с кем, мне было все равно. Ведь Николай еще лучше других… Да, ничего, ничего я не знала – и вдруг… Нет, Миша; не могу я говорить об этом, – не спрашивай… Этого никогда больше не будет… Но ведь было же; было… Знаешь, я теперь как обесчещенная девушка… Укрыться бы, спрятаться от всех и смыть страданиями свой стыд… Мне иногда так стыдно, так страшно; самой себе страшно. Когда я начинаю жалеть этою невыносимою жалостью и вся вдруг слабею, изнемогаю, и опять, опять… Спаси меня, Миша, от самой себя спаси!

Михаил.Не бойся. Варя! Я теперь знаю, что надо.

Варенька.Что? Скажи.

Михаил.Сделаешь?

Варенька.Сделаю.

Михаил.Объяви Дьякову решительно, что не поедешь с ним в Луганово и жить с ним не будешь. А если Сашку отнимут, – пусть отнимают судом. Пусть сами себя обесславят. Не бойся, хуже не будет. А потом – бежать…

Варенька.Бежать? Куда? С кем?

Михаил.Со мной. За границу, в Берлин.

Варенька.Но как же, Миша? Обмануть всех – Николая, папеньку, маменьку?

Михаил.Ну, так что же, испугалась? Помни, Варя, ты должна уйти от мужа. Плотская связь без духовной – хуже всякого блуда – мерзость, кощунство, оскорбление Духа. Освободиться или погибнуть – другого выбора нет. И еще помни: всякий возложивший руку свою на плуг и оглядывающийся назад, неблагонадежен для царствия Божьего. [24]Абсолютная истина ревнива – она хочет царить одна, без раздела. Или все, или ничего. А если ты боишься…

Варенька.Да нет же; нет, Миша; ничего я с тобой не боюсь. Только не оставляй меня, не уходи; голубчик, родной мой, желанный, единственный! Когда ты вот так говоришь, мне так легко; так легко и радостно, как будто через тебя мне открывается воля самого Бога. О, если бы ты только знал… но нет, ты никогда не узнаешь и не должен этого знать. Ты моя совесть, ты моя правда, ты мое все. Делай со мною, что хочешь!

Обнимает и целует его.

Михаил (глядя на дорожку к дому). Дьяков! Я пойду, а ты поговори с ним…

Варенька.Не уходи, Миша. – лучше вместе.

Михаил.Нет, поговори ты сначала, а я потом. Будь же твердой, Варя. Помни все, что я тебе сказал. Будешь помнить?

Варенька.Буду.

Дьяков и Варенька.

Дьяков.Ах, Варя, прости. Помешал?

Варенька.Нет, ничего.

Дьяков.А это кто? Миша? Куда же он? Хочешь, пойду за ним – позову?

Варенька.Поди сюда. Коля. Садись. Поговорим. Ты ведь завтра едешь в Луганово.

Дьяков.Да, завтра.

Варенька.Ну, вот, а ведь мы еще не поговорили как следует.

Дьяков.О чем?

Варенька.Обо всем. Что с нами будет.

Дьяков.Как ты решишь, так и будет. Я на все согласен.

Варенька.На все – значит ни на что. Ах, Коля, если бы ты только мог решить что-нибудь, все равно что, но только твердо, твердо, раз навсегда, и уже не изменять решения.

Дьяков.Что же решать? Ведь уже давно решили. Я еду в Луганово, а тебе за границу надо. Вот Миша едет, – поезжай с ним.

Варенька.А Сашка? Сашка с кем?

Дьяков.Как с кем? С тобою. Разве ты можешь без Сашки?

Варенька.Я-то не могу, а ты?

Дьяков.Мне все равно.

Варенька.Серьезно, Коля?

Дьяков.Серьезно. А что?

Варенька.Нет, так. Говоришь, а сам как будто о другом думаешь.

Дьяков.О другом? Да, я теперь все думаю – так смешно, глупо, по-дурацки, – все о чем-то думаю, а сам хорошенько не знаю о чем.

(Прислоняется к стволу березы, закрывает глаза).

Варенька.Что с тобой? Опять голова болит?

Дьяков.Нет, ничего. Должно быть, все об этом думаю – о религии…

Варенька.О какой религии?