Дмитрий Мережковский - Романтики (пьеса в 4-х действиях)

Ксандра.На, пей.

Михаил (гладит Душеньку по голове) . Ну, ничего, ничего, пройдет.

Душенька пьет воды, все еще всхлипывая. Потом мало-помалу затихает.

Душенька.Ох, что это, Господи! Какая я дура несчастная! Миша, прости, голубчик, ради Бога… Так хорошо было и вдруг… Не могу я; ох, не могу, когда так сразу… Сначала одно, а потом совсем другое. Так вдруг смешно, щекотно-щекотно – точно вот самое сердце щекочут. А я до смерти щекотки боюсь!

Березовая роща в Премухине. Круглая площадка; к ней сходятся тропинки – из глубины рощи, от дома снизу, от речки. На площадке – полукруглая деревянная скамья и круглый, на одной ножке, врытый в землю, садовый стол. Между прямыми тонкими стволами молодых березок, едва опушенных зеленью, виднеется речка и на том берегу церковь с крестами на кладбище. Послеполуденный час. Темно-голубое небо с белыми круглыми большими облаками, тихо плывущими.

Ксандра и Душенька.

Ксандра (поет).

Ты что это читаешь? Новалиса? [17]

Душенька.Нет, Unsterblicheit. [18]Ax, Жаль-Поль божественный! [19]

Ксандра.Ну, брось… Так, значит, с утра в Козицыно, к тетке закатимся. Хорошо там, тихо – ни души кавалеров. Наезжусь вволю верхом, да на казачьем седле, по-мужски, в штанах!

Душенька.А если увидят?

Ксандра.Ну, так что ж?

Душенька.Срам, – девчонка в штанах!

Ксандра.Во-первых, никто не увидит, а во-вторых, никакого сраму нет, а даже напротив: сама Жорж-Занд [20]ходит в штанах. И царица Семирамида, [21]и амазонки… [22]

Душенька.Да ведь это когда было.

Ксандра.И теперь будет… Дунька, душка, ангел! Когда поедем, спрячь штаны в свои вещи, а то за мной Апельсина Лимоновна подглядывает…

Душенька.Апраксия Ионовна?

Ксандра.Она самая. Много у нас было приживалок, а эдакой шельмы не было. Сущий провор – везде суется, везде, мечется… Намедни, как примеряла я штаны; – подглядела в щелку; старая ведьма. Как бы не нажаловалась маменьке.

Душенька.Ох, беда с тобой; Сашка, бесстыдница! И откуда ты штаны раздобыла?

Ксандра.Подарил братец Иленька. Гимназические старые. Коротенькие, да я снизу выпустила. Изрядно вышло – с лампасами, со штрипками. Настоящие гусарские!

Душенька.Какой ты урод! Тебе бы мальчиком родиться!

Ксандра.Да, вот не спросили.

Душенька.А по-моему, и женщиной недурно…

Ксандра.Для таких, как ты, а для меня зарез. Какая несправедливость, Господи! Какая несправедливость!

Душенька.Почему несправедливость?

Ксандра.Потому что рабство, унижение, презрение.

Душенька.Какое презрение? Мужчины нам поклоняются…

Ксандра.Ну, еще бы! Презирают, – потому и поклоняются. Одним комплименты чего стоят. Намедни, на балу у предводителя; генерал Толстопятов – старый, поганый, одну ногу волочит, а все еще ферламур – подсел ко мне, на декольте смотрит, вздыхает: «Ах, глазки! ах, ротик! ах, носик!» У-у-у! Так бы ему в рожу и съездила! А терпи, улыбайся, нельзя же ему сказать: «А у вашего превосходительства глазки совиные, ротик щучий, а носик точно дуля перезрелая».

Душенька.Ну, не все же такие гадкие.

Ксандра.Нет, все! А не гадкие, те… те еще хуже. Оттого, что у него усики, да рожица смазливая, – закабались ему на всю жизнь, да еще за милость считай. Очень надо, скажите пожалуйста!

Душенька.«M-lle Hippolyte, амазонка, мужененавистница!» – правду о тебе говорит Валентин…

Ксандра.«Да, не люблю ихней козьей породы, прости Господи» – правду говорит Савишна.

Душенька.Погоди, матушка, влюбишься!

Ксандра.Никогда! Удавлюсь, а не будет за мной этой пакости!

Душенька.Что ты, Сашка, разве можно так говорить. Ведь это от Бога, это сам Бог устроил!

Ксандра.Что?

Душенька.А вот, что мужчины и женщины…

Ксандра.А зачем? Зачем это нужно?

Душенька.Как зачем? Иначе дети не рождались бы, род человеческий прекратился бы.

Ксандра.Ничего не прекратился бы.

Душенька.Ну, да, знаю: «чтобы люди ели траву!»…

Ксандра.Да, да, чтобы ели траву. Любовь это одно, а дети другое. Хорошо, что любовь, и что дети, тоже хорошо, а что вместе, – нехорошо. Это нельзя вместе – стыдно, гадко, унизительно… Нет, я бы все иначе устроила. Пусть такая травка в поле растет, на вкус довольно приятная, кисленькая, вроде щавелька. И кто хочет иметь ребенка, пусть траву эту ест и родит. И не только женщины, но и мужчины. Да, пусть и они рожают. Чтобы справедливо, поровну всем! А то теперь одни только женщины и от этого рабство…