Дмитрий Мережковский - Павел Первый

Павел.Молодец! Так их и надо. Завтра же, сударь, назад в Париж с ответом. Уповаем, что в союзе с господином первым консулом, даруя мир всему миру, восстановителями будем потрясенных тронов и оскверненных алтарей… (Кушелеву.) А ты что, сударь, опять куксишься?

Кушелев.Ваше величество, союз с народом безбожным и буйственным, антихристова духа исполненным…

Павел.Заладила сорока Якова! Говорят же тебе, господа французы образумились.

Кушелев.Образумились, нет ли, что нам до них? Россия – первая держава в мире. Когда все другие народы мятутся, пребывает отечество наше покойно, десницею Божьей хранимое. Да не дерзают же равняться с нами оные державы, мыльным пузырям подобные.

А тебе, государь-батюшка, победителю Зверя Антихриста – осанна в вышних, благословен Грядый [21]во имя Господне! [22]

Павел.За патриотические расположения ваши, сударь, спасибо. А насчет Антихриста не бойся, братец, в обиду не дам!

Патер Грубер подходит к Павлу.

Павел.А, святый отче, Ad-majorem-Dei-gloriam, [23]ты откуда?

Павел и Грубер, разговаривая, отходят в сторону.

Мария Федоровна (тихо Палену) . Зачем пропустили этого патера? Cela ne convient pas. [24]

Пален.Да ведь он, ваше величество, и без пропуска всюду пролезает.

Головкин.Втируша!

Мария Федоровна.И о чем это он с государем все шепчется?

Пален.Должно быть, опять оный прожект о воссоединении церквей.

Мария Федоровна.Какое лицо!..

Пален.Да, рожа скверная: как его ни встретишь – быть худу.

Нарышкин.Зато на все руки мастер: шоколад варит, зубы лечит, фарфор склеивает, церкви соединяет…

Голицын.Новый Калиостро! [25]

Головкин.Черт в рясе!

Нарышкин.Господа иезуиты все таковы.

Голицын.И с чего они к нам налетели, черные вороны?

Грубер (следуя за Павлом) . Ваше величество, в прожекте моем…

Павел.Надоел ты мне, братец, со своим прожектом хуже горькой редьки. Отстань!

Грубер.В Писании сказано: един Пастырь, едино стадо. – Когда соединится власть Кесаря, Самодержца Российского с властью Первосвященника Римского – земное с небесным…

Павел.Отстань, говорю, ну тебя, брысь!..

Грубер.Одно только словечко, государь, одно словечко – и его святейшество сам приедет в Петербург…

Павел.Вот привязался! Ну, на что мне твой папа?

Грубер.Ваше величество, папа – глава церкви…

Павел.Врешь! Не папа, а я. Превыше всех пап, царь и папа вместе, Кесарь и Первосвященник – я, я, я один во всей вселенной!.. Видал ли ты меня в далматике?

Грубер.Не имел счастья, государь!

Павел.Иван! Иван!

Кутайсов подбегает к Павлу.

Кутайсов.Здесь, ваше величество!

Павел.Сбегай-ка, братец, живее, принеси далматик, знаешь, тот новый, ненадеванный. Кстати ж примерю.

Кутайсов.Слушаю-с, ваше величество!

Кутайсов уходит.

Павел.Подобие саккоса архиерейского, древних императоров восточных одеяние, знаменует оный далматик царесвященство таинственное, по чину Мельхиседекову… [26]Как о сем в Откровении-то, помнишь, Григорий Григорьевич?

Кушелев.Жена, облеченная в солнце, родила Младенца мужеского пола, коему надлежит пасти все народы жезлом железным.

Павел.Ну вот, вот, оно самое. Жена – церковь православная, а младенец – царь самодержавный. Се тайна великая. Никто ее не знает, никто, кроме меня!

Кутайсов входит, неся далматик. Павел надевает его перед зеркалом.

Павел.Погляди-ка, Иван, сзади как?

Кутайсов.Сзади хорошо, ваше величество, а с боков будто складочки.

Анна (тихо) . Павлушка, миленький, как можно здесь, при всех?.. Смеяться будут…

Павел (тихо) . Пусть. Когда в багряницу облекали Господа, тоже смеялись. (Груберу.) Ну что, отче, видишь?

Грубер.Вижу, государь.

Павел.И разумеешь?

Грубер.Разумею.

Павел (с внезапным гневом) . Да что это, каких мне зеркал понавесили? Куда ни посмотрюсь – лицо все накриво… точно шею свернули… Тьфу!

Кутайсов (бросаясь к зеркалу) . Помутнело, должно быть, стеклышко, заиндевело. Вытереть надо суконочкой.