Геннадий Гацура: С Новым годом, Россия!

Марина. Они же обещали нас не трогать.

Лариса. Обещали, как же. Надо было всем вместе уходить. И почему ни один из нас не догадался попросить его сообщить в милицию?

Депутат. Нет, нет, только не в милицию. Мы уже говорили на эту тему.

Герман (продолжая прислушиваться, поднимает руку). Эй, пожалуйста, потише. Что там такое?

Откуда-то доносится музыка, шум и веселые крики.

Герман. Смотри, весёлые нам попались тюремщики. Уже гуляют, Новый год отмечают. Ну а что мы сидим? Чем мы хуже их? У меня, тут, было кое-то с собой (вытаскивает из сумки бутылку шампанского). Где-то я видел бокалы. Давайте, мы тоже устроим небольшой праздник. Похоже, что, раньше следующего года, мы домой не попадем.

Лариса. Это точно, у бандитов свой праздник (тоже вынимает из пакета бутылку вина), а у нас свой.

Депутат. Действительно, что мы будем здесь в тоске сидеть. (Берет стоящую возле своего кресла гитару и проводит пальцем по струнам). Умирать так с музыкой. У меня для новогоднего стола тоже кое-что найдется.

Марина (подходит к старенькому холодильнику ЗИЛ и открывает дверцу). Мы тоже к празднику готовились. Холодильник магазина забит бутылками шампанского, водки, фруктами, банками с икрой и прочими продуктами.

Герман. Что ж, похоже, смерть от голода и жажды нам не грозит. Помогите мне поставить этот стол в центр. Герман с Директором передвигают в центр сцены большой золоченный антикварный стол. Марина снимает с полок бокалы и тарелки. Народ выкладывает из пакетов продукты. Даже старик и старушка достали из сетки пакет с мандаринами. И скоро стол оказывается полностью заставленным бутылками и закусками.

Депутат (потирая ручки при виде этого богатства). Вот это да! Даже в Думе такой стол не часто встретишь.

Заложники пододвигают из темных углов сцены антикварные стулья и кресла.

Света в подвале прибавляется. Более четко проступают контуры окружающих вещей, картин, русских самоваров и немецких касок, советских вымпелов и знамен, рыцарских латов, и они уже не кажутся столь зловещими, и страшненький интерьер подсобного помещения сразу переходит в разряд этакой слегка богемной обстановки. Да и в среде заложников обстановка потихоньку оживляется, люди расслабились, прошла первая волна страха и народ с улыбками рассаживается за столом.

Герман (открывая шампанское). Давайте выпьем за знакомство и за прошедший старый год. Подставляйте бокалы.

Пробка с грохотом вылетает из бутылки. Шампанское пенится в бокалах и льется на стол. Народ чокается бокалами.

Марина. Вы уж потише, а то эти услышат (показывает пальцем вверх).

Депутат. Это точно (залпом выпивает шампанское), услышат и позавидуют!

Какая все же прелесть встречать Новый год в приятной компании, а не в одиночной камере!

Марина. Вы сидели в тюрьме?

Депутат. Да у нас пол страны пересидело. А вилки у нас есть?

Марина. Тарелки здесь были, а вот приборы у нас все наверху.

Старушка. Вилки у нас есть (вытаскивает из сумочки столовые приборы и выкладывает на стол).

Депутат (берет одну из вилок и рассматривает ее). Красивая монограмма, как у моей жены. Я что-то подобное искал в подарок. Продаете?

Старушка смотрит на старика. Тот пожимает плечами.

Депутат. Я хорошо заплачу. Тут и оценщик рядом (протягивает вилку антиквару). Как вы думаете, сколько за них можно дать?

Директор (берет вилку и рассматривает со всех сторон, как будто видит ее впервые). Ну, что можно сказать? Восемьдесят четвертая проба, дореволюционное изделие, вес под девяносто грамм. Состояние прекрасное, хорошо выполнена монограмма с золочением. Сейчас такую и за сто баксов не сделают. Кстати, не забудьте, вы хотите совершить сделку в помещении антикварного магазина…

Депутат (перебивает его). Ладно, хватит жмотиться, будут вам ваши десять процентов. Хотя за оценку и пяти хватило бы. Тем более что мы по вашей вине в эту идиотскую историю влипли.

Директор (продолжает). В общем, по два доллара за грамм. Примерно сто восемьдесят за прибор, и на двенадцать, получается…

Депутат (не дает закончить фразу антиквару и обращается к старушке). Короче, даю две штуки.

Старушка (не поняв, переспрашивает). Две штуки чего?

Депутат. Ну не тухлых же баксов. (И видя, что старушка все еще не понимает его, "расшифровывает"). Две тысячи евро. Прямо сейчас.

Старушка вначале смотрит на Старичка, но тот вновь пожимает плечами, затем на антиквара.

Директор кивает головой.

Депутат (вытаскивает пухлый бумажник, отсчитывает Старушке деньги, кладет две банкноты по сто евро перед антикваром и берет со стола бутылку водки). Все, сделка совершена, можно начинать пиршество. Кому водки? И поосторожней с моими вилками, не скребите по тарелкам и не царапайте зубами.