Юджин О'Нил - За горизонтом (Eugene O'Neill. Beyond the Horizon)

Мэри.Папа не уедет? Мэри любит папу.

Роберт (очень твердо).Не уедет, дочка. Папа пошутил. (Крепко прижимает к себе ребенка.)

Мэри.О! Больно!

Роберт.Прости, малышка. (Опускает ее на траву.) Поиграй с куклой, будь умницей. И не сиди на солнце!

Мэри (неохотно отходит от него и берет куклу. Минуту спустя показывает пальчиком налево, на подножие холма).Папа, там дядя.

Роберт (взглянув вниз).Это твой дядя Энди.

Мэри.Он со мной поиграет?

Роберт.Потом, Мэри. Ты не надоедай ему. А потом он поиграет с тобой.

Насвистывая, на холм поднимается Энди. Внешне он мало изменился — только лицо стало бронзовым, сильно загорев в тропиках. Зато заметно изменилась манера держаться. В нем нет уже прежнего молодого веселого добродушия. Он очень оживлен, деловит, в голосе звучат уверенные ноты — видно, что он научился командовать, привык к повиновению других. На нем простая синяя форма капитана торгового флота.

Эндру.Вот ты где!

Роберт.Доброе утро, Энди.

Эндру (подходя к Мэри).А кто эта хорошенькая молодая особа? (Подымает ее и высоко подбрасывает. Мэри хохочет.) Вот так! (Опускает ее на траву.) Вот куда ты забрался, Роберт! (Подходит к брату и садится на валун рядом с ним.) Рут послала меня сюда, но я и сам догадался, где тебя искать. (Дружелюбно толкает Роберта в бок.) По-прежнему хитришь, старина! Я не забыл, как ты скрывался здесь, чтобы помечтать и поразмыслить о жизни.

Роберт (улыбаясь).Здесь прохладней, Энди, — потому меня и тянет сюда. И больше я уже не мечтаю.

Эндру (смеясь).Не верю! Вряд ли ты так изменился.

Роберт.Устаешь мечтать, когда мечты не сбываются.

Эндру (внимательно вглядываясь в лицо Роберта).У тебя совершенно измученный вид. Такой, будто после страшно тяжелой работы. Тебе надо отдохнуть.

Роберт.Да нет, я в полном порядке.

Эндру.Выслушай совет — и поступи наоборот, так, что ли? Ты помнишь, как болел? Все может вернуться, поэтому беречься не мешает.

Роберт.О господи, Энди! Забудь ты о моих старых болезнях. Это все в прошлом.

Эндру.Добрый совет не помеха! Не обижайся, старина, я тебе лучшего желаю. (Хлопает его по спине.) Хотя, может, я и бестактен?

Роберт.Я не обижаюсь. Просто не хочу вспоминать старые хворости. У меня болит голова, вот я и выгляжу плохо.

Эндру.Хорошо. Не скажу больше ни слова. (Пауза. С мальчишеским восторгом.) Как здорово — снова дома! Словно и не было этих лет — все, как в прежние годы. И ты все такой же, и мы снова вместе.

Роберт.Для всех нас хорошо, что ты вернулся домой.

Эндру (многозначительно).Я все осмотрел с Рут. И мне сдается…

Роберт (покраснев, резко прерывает брата).К черту проклятую ферму! Мы оба отлично знаем, что на ней делается. Поговорим сейчас о более интересном. К черту ферму, я о ней только и слышу. Мы с тобой еще словом не перекинулись наедине. Расскажи-ка лучше о своих путешествиях.

Эндру (взглянув на Роберта с беспокойством).Вижу — дома тебя обкормили трескотней об этой ферме. До сегодняшнего дня я и не подозревал, что мать Рут такая ведьма. (С усмешкой.) Мне жаль тебя, Роб.

Роберт.Да, с ней трудновато… иногда. Что делать, надо быть снисходительным. (Пытаясь перевести разговор на другую тему.) Но расскажи-ка лучше о своих путешествиях.

Эндру.Да я обо всем писал тебе.

Роберт (улыбнувшись).Из твоих писем — как бы это сказать — многого не узнаешь.

Эндру.Я не писатель. Сочинять письма мне трудней, чем справляться с тайфуном.

Роберт (заинтересованно).Так ты попадал в тайфуны?

Эндру.Да. В Китайском море. Двое суток трепало нас. Веришь ли, думал, все ко дну пойдем. Я и не воображал, что волны такие огромные, а ветер такой свирепый. Дядя Дик превосходный капитан — не то мы все угодили бы в пасть к акулам. Еле выбрались, но главной стеньги как не бывало. Пришлось возвращаться в Гонконг на ремонт. Да я тебе обо всем писал.

Роберт.Ты даже не упомянул об этом случае.

Эндру.А, может, забыл. Не мудрено — было столько всякой работы, когда приводили «Санду» в порядок.

Роберт (с удивлением).Забыл о тайфуне? (Чуть-чуть свысока.) Ты чудак, Энди. И тебе больше нечего о нем рассказать?

Эндру.Почему ж, есть. Если бы я хотел потрясти тебя, то мог бы рассказать такие подробности, но они полностью опрокинули бы твои поэтические представления об океане, уверяю тебя.