Александр Брагин - Гейдельбергские влюбленные

version="1.0" encoding="utf-8"?> dramaturgy Александр Евгеньевич Брагин Гейдельбергские влюбленные ru Your Name FictionBook Editor 2.4 28 June 2010 5EF3B197-3F2D-4A3F-83D9-406079DD3072 1.0

1.0 — создание файла (sheksna)

Рассказчик , мужчина средних лет, недурно поет и играет на гитаре.

Дормидонт , 17 лет, студент выпускного курса реального училища.

Машенька , 17 лет, гимназистка выпускного класса Мариинской гимназии.

Лев Сидорович , 40 лет, отец Машеньки, чиновник окружного суда.

Дарья Кирилловна , возраст опускаем, мать Машеньки.

Дмитрий , 20 лет, кузен Машеньки, студент Александровского технического училища.

Зинаида , 19 лет, сестра Дормидонта, бывшая выпускница Мариинской гимназии, ныне дает частные уроки.

Никита Никитович , 45 лет, отец Дормидонта, крестьянин.

Пелагея Фроловна , 37 лет, мать Дормидонта, крестьянка.

Елизар , 17 лет, друг Дормидонта, студент городского училища.

Коротышка , сокурсник Елизара по городскому училищу.

Учитель немецкого языка.

Купидон .

Мальчик-ангел.

Девочка-ангел.

Богини судьбы Парки.

Духовой оркестр пожарных.

Брандмайор.

Половые из трактира.

Студенты, гимназистки, военные, мещане, купцы, чиновники.

Время действия: последний год XIX века.

Место действия: провинциальный город Чере'повец.

Рассказчик (садится сбоку сцены в кресло и ставит рядом с собой гитару): Сударыни и судари! Полагаю, вы, как и я, непрочь выслушать от доброго знакомого занимательную и поучительную любовную историю. Признаюсь, я предугадывал, что никто не откажет себе в подобном времяпрепровождении и в удовлетворении столь понятного любопытства. Тогда считайте меня вашим знакомым. Да сейчас же, пожалуй, и приступим. Ведь, ежели о чем речь зашла, так лучше не оставлять разговор на потом, а немедля и выговориться.

Дело давнее, история моя приключилась в конце века минувшего, на самом его исходе, в уездном благодатном городке, когда проживало в оном чуть менее десяти тысяч лиц мужского и женского полу. И то замечательно, что пятая часть от общего их числа была студенты, гимназисты, реалисты и прочая вольная, разведенная по классам и пригвожденная к наукам, братия. Хотел бы я обойти цифру тринадцать как-нибудь закоулком, да нельзя, именно столько разного вида и разряда учебных заведений угораздило иметь граду сему.

За такое скопление учености, очевидно, желая должным образом ввести городок в европейскую географию и всемирную историю, прозвали его "вторым Гейдельбергом" и "Северными Афинами". Хотя он нарекался вполне достойно — Чере'повец. Увы, у нас почему-то принято, что более прилично наряжаться в чужое платье и приставлять себе чужую голову. Что же — и я побегу вослед за модой. Чем мы — не Европа! Гейдельберг — так Гейдельберг! Пусть и моя история будет о "гейдельбергских влюбленных".

Рассказчик : Представьте себе стрелу Александровского бульвара в конце сентября в послеполуденные часы. Небо все еще высокое. Дерева уже опалены осенью и затихли в полудреме раздумий о древности и родовитости своих корней. Суета жизни, привносимая сквернословием ворон и галок, сегодня не коснулась их добропорядочного существования среди вечных истин. Багряные, медные и сусального золота листы в живописном беспорядке разбежались по широкой аллее. Вот они, благолепие и строгость екатерининских времен!

Но вечности на Александровском бульваре, как в общем-то и всему когда-то, в одно мгновение приходит конец — реалистов и гимназисток отпустили с занятий по домам.