Том Стоппард - Берег Утопии

Герцен. «Very dangerous!». [103]Эти люди, кажется, читают только ту часть «Колокола», которая приводит их в ярость. Чернышевский нас осуждает за то, что мы поддерживаем царя в его борьбе с рабовладельцами. Но, будь то реформа сверху или революция снизу, мы сходимся на том, что освобождение крестьян есть абсолютная цель.

Тургенев. А потом что? «Колокол» скромничает, как старая дева, но время от времени вы с Огаревым не можете удержаться, чтобы не задрать ваши юбки и не показать, что под ними прячется; а там – глядь! – русский мужик! Он совсем другой, чем эти западные крестьяне, такой простой и неиспорченный; вот только подождите, и он покажет всем этим французским интеллектуалам, как русский социализм искупит их обанкротившуюся революцию и раздавит капитализм в колыбели, в то время как буржуазный Запад идет своей дорогой к голоду, войне, чуме и бесполезной мишуре сомнительного вкуса.

Вы просто сентиментальные фантазеры. Перед вами человек, который сделал себе имя на русских крестьянах, и они ничем не отличаются от итальянских, французских или немецких крестьян. Консерваторы par excellence. [104]Дайте им время, и они перегонят любого француза в своей тяге к буржуазным ценностям и в серости среднего класса. Мы европейцы, мы просто опаздываем, вот и все. Вы не возражаете, если я опорожню свой моче вой пузырь на ваши лавры? (Отходит.)

Герцен. А разве вы этого еще не сделали? Ну и что, если мы кузены в европейской семье? Это не означает, что мы обязаны развиваться точно так же, зная, куда это приведет. (Сердито.) Я не могу продолжать этот разговор, пока ты…

Его перебивает испуганное восклицание Тургенева из-за сцены. Ольга выбегает из-за лавровых зарослей, пробегает мимо и скрывается. Тургенев возвращается в замешательстве.

Тургенев. Подслушивала. Убежала, словно лань. Вот такого роста. Должно быть, пропавшая Ольга.

Входят Татаи Саша. Огарев и Натали выходят из дома.

Герцен. Там у нее дрозд живет. В гнезде.

Натали (зовет Ольгу). Оля! Домой!..

Ольга бежит к дому.

Тата (Тургеневу). Там у нашего дрозда гнездо.

Саша (о Тате). Живая.

Натали. Тата, вот ты где… У меня что-то есть для тебя.

Тата. Что?

Натали. Ну, я не стану говорить, раз у тебя такое лицо… На, держи. (Дает Тате маленькую баночку с румянами.)

Тата. Румяна?… О, спасибо, Натали… Извини меня.

Натали и Тата заключают друг друга в объятия со слезами, благодарностями, извинениями, прощениями и т. д.

Герцен (Тургеневу). Ты все успел?

Тургенев отрицательно качает головой.

Тата. Можно, я пойду попробую?

Натали. Дай-ка я.

Герцен. Что тут у вас?

Натали слегка румянит щеки Таты.

Натали. Женские дела. Смотри, не выходи так на улицу.

Герцен (Саше). Покажи Тургеневу, где у нас…

Саша (указывая на лавровые заросли). Там.

Тургенев. Как все выросли. (Саше.) Натали сказала, что ты собираешься учиться в Швейцарии.

Саша. Да, на медицинском факультете. Я буду приезжать домой на каникулы.

Герцен (Тургеневу). Оставайся обедать.

Натали. Он не может, он идет в оперу.

Тата. Я хочу посмотреть на себя в зеркало. (Уходит к дому.)

Тургенев. Да, да, мне и в самом деле пора.

Огарев. А-а. Отлично.

Тургенев уходит вместе с Сашей.

Герцен, Натали и Огарев рассаживаются.

Герцен (пауза). Ну, как ты сегодня? Все еще сердишься? Нет, скажи. Сердишься или нет? Ох, вижу, что сердишься.

Натали. Почему, с чего ты взял?

Герцен. Ты сердишься, не отрицай. Это оттого, что я сказал вчера про вывеску в зоопарке.

Натали. Что ты сказал?

Герцен. Послушай, нельзя принимать каждое случайное слово на свой счет.

Натали. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Герцен. Только теперь не сердись.

Огарев, выведенный из себя, резко уходит к дому. Натали начинает плакать.

И он тоже – одни нервы. Не плачь, пожалуйста.

Hатали. Ему больно. Мы разбили ему сердце. Злейший враг не мог ранить его сильнее.

Герцен. Он пошел выпить.

Натали. А почему, ты думаешь, он пьет?

Герцен. Ах, перестань, перестань. В университете Огарев пил спирт из пробирок.

Натали. Ты все время так прав. Даже когда ты не прав. Ник, который в самом деле прав, один не поднимает шума из-за… из-за этой нелепой мечты о прекрасной жизни втроем, которая возвышается над ежедневной мелочностью, над обыкновенными человеческими недостатками, в основном моими, я знаю…

Герцен. Вовсе нет, только – ты не должна так…