Том Стоппард: Берег Утопии

Михаил (смотря им вслед). Иллюзия… все это только иллюзия. Ладно… могу я забрать мое письмо?

Александра. Это письмо не тебе, а нам.

Михаил. Письмо вам, но бумага и чернила мои.

Александра комкает письмо и бросает в Михаила.

Александра. Вот, получи свое письмо! Натали Беер – надутая, наглая, сопливая девчонка, и она еще узнает!

Татьяна. И отправляйся к ней. Она тебе явно дороже нас, раз она тебя так хорошо понимает.

Михаил л. То есть в целом вы не согласны с ее анализом?

Александра. В целом она может пойти и повеситься. А тебе следовало бы лучше разбираться в людях. Она ведь даже некрасивая.

Татьяна. Нет, она красивая. (Начинает реветь.)

Михаил. Тата, Тата, любимая моя, не плачь. Я отрицаю всякую любовь, кроме чисто философской. Так называемая животная любовь лишает всякую пару людей единственной возможности счастья – слияния их прекрасных душ.

Татьяна. Нет, отчего же – мы не против.

Михаил. Не сердитесь на Натали. Она считает, что это вы виноваты в том, что я не мог… что я не могу быть…

Александра. Кем?

Появляется Александр, видит их с веранды.

Александр. Ни капли мужества – вот и все. (Объясняет.) Ваш брат – дезертир!

Михаил (мимоходом). Да, я подал в отставку.

Александр. Он отказывается исполнять свой долг.

Михаил. По причине плохого самочувствия. Меня тошнит от армии.

Александр. Никакой дисциплины – вот в чем беда.

Михаил. Наоборот, там одна дисциплина, вот в чем беда. Это и Польша.

Александр. Пройдемте в дом, сударь!

Михаил. Польша просто невыносима.

Александр заходит в дом. Сестры сопровождают Александра, нервно переговариваясь.

Татьяна, Александра. Уволился из армии? Правда?! У тебя будут неприятности? Что они сказали? Что ты?…

Михаил. «Марш сюда, марш туда, на караул, где фуражка?» Вы даже не можете себе представить, вся армия одержима игрой в солдатики…

Все уходят в дом.

Любовь и Варенька «возвращаются» в сад. Варенька на восьмом месяце беременности, у Любови в руках книга.

Любовь. Хорошее было время – время барона Ренна. Тогда в последний раз мы все были заодно, как раньше. Если бы я знала, как все перессорятся, я бы лучше вышла замуж.

Варенька (легко). Где же был Михаил, когда меня надо было спасать? Нет, Дьяков хороший человек, если бы только не… но это не его вина, не всем же быть философами, когда дело доходит до любви. Это подарок свыше, даже то, что тошнит, и то, что не хочется… Ты когда-нибудь хотела с бароном Ренном?

Любовь. Ой, нет!

Варенька. Это все из-за шпор.

Любовь. Варенька!

Они обнимаются, смеются и плачут. Пауза.

Интересно, а это когда-нибудь бывает прекрасно, я имею в виду кроме романов Жорж Санд?

Варенька. Я была бы не против… с Онегиным.

Любовь. Да!

Они хихикают заговорщицки.

Тебе не кажется, что Станкевич похож на Онегина?

Варенька. Может быть, я тоже встречу своего Онегина и убегу с ним.

Любовь (потрясена). Варенька! (Пауза.) Как давно ты знаешь, что любишь его?

Варенька (попалась и смущена). Я не сказала, что… (признается ) с первой минуты – на катке в Москве. Я несла коньки Натали, и он взял их у меня. Следовать зову сердца! Любить, где хотим и кого хотим, позволить любви вести нас к общему счастью!

Любовь (Пауза). Только вот Санд не обо всем рассказывает…

Варенька. Хочешь, я тебе расскажу?

Любовь. Нет! Ну… давай.

Варенька. Только ты спрашивай.

Любовь. Не могу.

Варенька. Помнишь, когда осел жестянщика залез в загон к нашей Бетси?

Любовь. Да!

Варенька. Вот вроде этого, только лежишь на спине.

Любовь. Ох!

Варенька. Нет, ну не такой большой, конечно.

Они хихикают заговорщицки. Любовь смущена. Из дома доносятся голоса.

Любовь. Это они? Не оглядывайся.

Михаил показывается внутри дома с Николаем Станкевичем, красивым, темноволосым молодым человеком 22 лет. Михаил, услыхав смех в саду, подходит к окну.

Михаил. Это Любовь. И Варенька с ней.

Станкевич. Женский смех – это как слияние ангелов. Женщины – святые существа. Для меня любовь – это религиозное переживание.

Варенька. Не думаю, чтобы он этим занимался.

Любовь. Варенька!.. (С тревогой.) Правда?

Варенька. Николай Станкевич хранит невинность ради тебя. Но вот до следующего шага он все никак не додумается. Правда, Михаил говорит, что у Станкевича самая светлая голова во всем московском философском кружке, так что, может быть, он все-таки догадается… Спроси его, может, он хочет, чтобы ты ему показала…