Том Стоппард - Берег Утопии

Белинский. Так ты одобряешь.

Станкевич. Но ведь ты… не знаешь французского.

Белинский. Я знаю, что не знаю. Ты можешь одолжить мне словарь?

Их перебивает Натали Беер, которая зовет из-за сцены.

Натали. Николай! Николай!

Станкевич машет ей.

Белинский. Где мне потом тебя искать?

Станкевич. Не вздумай убегать. Ты достаточно умен, чтобы смотреть Натали Беер в глаза, а не пялиться на ее ботинки.

Входит Натали, 20 лет. Она только что с катка и семенит ногами в коньках.

Натали. Николай, вы как раз вовремя, чтобы мне помочь. (Она ставит одну ногу ему на бедро и протягивает отвертку для коньков.) Держите, mon chevalier. [21]

Станкевич. A votre service. [22]Белинскому дают работу в «Телескопе».

Натали (бегло). C'est merveilleux. Vous voulez dire que vous allez écrire pour la revue? Mais c'est formidable. Nous allons vous lire. Nous lisons «Le Télescope» tous les mois, mais je ne comprends pas la moitié – vous devez être très intelligent! Vous serez célèbre sous peu, monsieur Belinsky! [23]

Белинский пристально смотрит на ее ботинки.

Белинский. Ну, au revoir. [24]

Станкевич. Ты придешь в пятницу?

Белинский (уходя). Вряд ли… Мне нужно закончить три главы к следующей неделе.

Госпожа Беер, Варвара и Любовь возвращаются и встречаются с Натали. Белинский, завидев их приближение, спешно уходит.

Госпожа Беер. У них поместье в Воронеже. Семь тысяч душ. Он учит Натали, что где ни копни обязательно найдется что-нибудь философское… По пятницам.

Варвара. Почему только по пятницам?

Натали. Любовь! Здравствуйте, госпожа Бакунина.

Госпожа Беер. Немедленно опусти ногу, что ты еще придумаешь? Господин Станкевич, как поживаете? Вы должны к нам как-нибудь заехать. Не откладывайте.

Hатали. Раз так, придется вам самому припасть к моим ногам. Это моя подруга, Любовь Бакунина, и ее мама.

Станкевич кланяется.

Любовь. Давайте я помогу. Где ключ?

Станкевич передает Любови отвертку. От соприкосновения Любовь смущается еще сильнее.

Госпожа Беер. Смотрите, лед уже тает… Ну, наконец-то весна начинается.

Натали. Любовь, ты должна прийти на собрание философского кружка. Мы собираемся каждую пятницу у Николая. Станкевич. Вы живете в Москве?

Любовь. Нет.

Варвара. Мы здесь всего на несколько дней. Хотя у нас в Твери философии тоже хватает. Вы должны познакомиться с моим сыном, Михаилом.

Станкевич. Он изучает философию?

Варвара. Да. Он служит в артиллерии.

Любовь (с коньками в руках). Вот.

Госпожа Беер. Нам пора. Так что не забудьте, господин Станкевич.

Госпожа Беер уходит с Варварой. Станкевич кланяется всей уходящей компании, но затем передумывает.

Станкевич. Я провожу вас до коляски.

(Обращается к Любови, предлагая понести коньки.) Вы позволите…

Любовь отдает ему коньки.

(Обращаясь к Любови.) Мы сейчас читаем Шеллинга. Может быть, вам…

Натали. Вы понесете мои коньки? Как галантно!

Натали, Любовь и Станкевич уходят вслед за Варварой и госпожой Беер.

Погода меняется… собираются грозовые облака, дождь. Заметно темнеет.

Белинский, скособочившись и сутулясь, рысцой несется на званый вечер. На нем новое хорошее пальто.

Званый вечер – обычный «приемный день» в доме госпожи Беер. Присутствие слуг в ливреях не означает ни большого богатства, ни роскошных интерьеров. Ливреи скорее потрепанные, и масштаб происходящего скорее домашний, чем великосветский.

Слуга в ливрее принимает мокрое пальто Белинского. В комнатах гости больше расхаживают, чем сидят в креслах. Персонажи появляются в поле зрения тогда, когда обстоятельства того требуют. В сцене гораздо больше движения и наплывов, чем можно заключить из ее последовательного описания. Вино, еда, лакеи, гости, музыка и танцы присутствуют на сцене настолько, насколько не обходимо.

Мимо торопятся Татьяна и Александра. Они держатся за руки и заговорщицки смеются.

Татьяна. Неужели она!..

Александра. Она-то да, да он не стал!

Обе снова отчаянно хохочут. Петр Чаадаев, 41 года, с высоким лбом и голым черепом, философ-аристократ, кланяется им, в то время как они убегают вместе со своим секретом. Он водворяется на неприметном стуле.

Чаадаев расположен скорее принимать желающих побеседовать с ним, чем самому искать такой беседы.

Чаадаев. Чудесно… чудесно… молодежь…

В другой части сцены Шевырев, молодой профессор, с негодованием читает из журнала (из «Телескопа») Полевому, который слегка пьян и почти не слушает.