Евгений Таганов - Последний бандит

БАНТИК. А можно спросить? А ты к ним почему так плохо относишься?

ВЛАД. Да я к ним никак не отношусь. Просто надо было нашу агрессию с людей на что-нибудь другое переключить. Вот я и подумал...

БАНТИК. Значит, ничего личного?

ВЛАД. Ну да.

КСАНА. Опять, Бантик, ты здесь?

БАНТИК. На законном основании. Прошел видеопробы на роль твоего мужа. Сейчас консультируюсь.

КСАНА. Очень рада. Редактор «Вечерки» срочно просит текст твоей завтрашней речи.

ВЛАД. Я уже написал.

КСАНА. Покажи.

Не пойдет. Ты хочешь, чтобы тебя освистали. Твой пацифизм уже вот где у всех сидит. Ладно, я сама составлю.

БАНТИК. А можно я вам эту речь напишу?

ВЛАД. Ты?

КСАНА. Ну все за него всё готовы делать. Хорошо, пиши.

ОРЕХ. Крысы кончились.

НАВОДЧИК. Из Петербурга выписали две тысячи крыс, но они прибудут только послезавтра.

ОРЕХ. Народ требует снятия моратория на людей.

ВЛАД. Нет.

ОРЕХ. Что нет?

ВЛАД. Мораторий снят не будет.

ОРЕХ. Это ты так сказал. Парни говорят, что тебя подменили. Мы пришли проверить. Если ты настоящий Влад, ты вырубишь меня через двадцать секунд, если не настоящий...

ВЛАД. Завтра.

ОРЕХ. Завтра у тебя юбилей.

ВЛАД. Вот на юбилее и проверим.

ОРЕХ. Последний год я тренировался каждый день. Не боишься, что испорчу тебе презентацию.

ВЛАД. Я сказал, завтра.

ОРЕХ. Хорошо.

КСАНА. Ты зря согласился. Орех сейчас в самой лучшей своей форме. А у тебя в жилах сплошной пацифизм.

БАНТИК. Я могу быть спаринг-партнером до завтра. Ты все вспомнишь.

ВЛАД. Уходи.

БАНТИК. Ну и зря, подстраховаться никогда нелишне. ( Уходит .)

КСАНА. Что-то у тебя не юбилейное настроение. У меня будет такое платье – закачаешься.

ВЛАД. Могу представить.

КСАНА. Да побьешь ты Ореха, побьешь!

ВЛАД. А у тебя, почему не юбилейное настроение?

КСАНА. Свекровь достала с твоим наследником. ( Передразнивает свекровь .) «Ну почему он этого не хочет?» Что я ей могу сказать? Великий человек боится, что дети будут всего лишь слабым отражением боевого папы.

ВЛАД. Ты никогда не задумывалась, почему великие дети в основном рождаются у самых заурядных родителей? Но это мы так считаем, что они заурядные, на самом деле они на протяжении нескольких поколений просто не совершали никакого зла, и природа их за это наградила.

КСАНА. Вот это завтра на юбилее и скажешь своей матери.

ВЛАД. Скажи, почему ты всегда так со мной разговариваешь? Тебя никто не заставлял жить со мной.

КСАНА. Ты так думаешь?

ВЛАД. Ну вот опять! Тебе что доставляет удовольствие быть такой колючей и злой?

КСАНА. А ты хотел, чтобы я всегда была ласковой и пушистой.

ВЛАД. Хотя бы просто нейтральной.

КСАНА. А может ругаться с тобой для меня единственное средство почувствовать, что ты есть, что ты есть возле меня, что ты равен мне хотя бы в этой ругани?

ВЛАД. Ты же знаешь, что я исчез, когда мне было только девятнадцать. Что я знал тогда о женщинах? Только то, что от них можно получать сексуальное удовольствие. Я просто не замечал, как все наши городские девушки грубы и резки. Когда увидел тебя тогда со свечкой молчаливой и плавной, думал, ну хоть она ни на кого не похожа. А она оказалась все равно похожей.

КСАНА. Но я же дочь своего города.

ВЛАД. Ксана, ну ради бога, не отвечай мне так! Если бы только знала!.. Остались считанные дни, а может часы. Я надеялся, я хотел изменить свой город, но у меня ничего не получилось.

КСАНА. У тебя много чего получилось. Кто еще мог бы объявить в нашем городе мораторий на насилие, и чтобы его послушались.

ВЛАД. Он сказал, что убить крысу все равно, что убить ребенка.

КСАНА. Кто? Бантик сказал? Да слушай ты его! Он у нас всегда был с приветом.

ВЛАД. Наша агрессивность все равно, что большой кипящий чайник. Как бы мы его не укрывали и сдерживали, пар все равно где-нибудь да вырвется.

КСАНА. А до чего остались считанные часы?

ВЛАД. Ты ни разу не спрашивала, где я пропадал десять лет.

КСАНА. У нас об этом не принято спрашивать. Когда человек прячется от правосудия, он не должен никому объяснять где именно, вдруг оно ему снова понадобится.

ВЛАД. Я не прятался от правосудия.

КСАНА. А что ты делал?

ВЛАД. Я играл. Мне нужно было выиграть сто тысяч раз, чтобы спасти сто тысяч жителей нашего города. Я выиграл только сорок.