Валентин Катаев - Том 7. Пьесы

Корнеплодов. Так… что же мне делать?

Надя. Пойди и скажи им всю правду.

Корнеплодов. Правду? Какую правду?

Надя. Скажи, что ты все время занимал чье-то чужое место и больше не хочешь. По крайней мере, это будет благородно. И я уверена, что тебя за это никто не осудит.

Корнеплодов. Это невозможно… Невероятно!..

Надя. Ну что ж делать, папочка, если так случилось? Поверь мне, поверь. Мы не пропадем, ты не бойся. Мы все будем работать, трудиться. Ведь работают же другие люди? Я сдам экзамены, поступлю на работу. И ты — тоже. Ведь ты в конце концов грамотный человек. Пойди, папочка. Имей мужество войти и сказать им всю правду. И тогда никто не посмеет сказать, что тебя выгнали. Ты сам уйдешь. По своему желанию.

Корнеплодов. По собственному желанию? Ты знаешь… в этом есть какая-то здравая мысль. Надо посоветоваться с матерью.

Надя. Не делай этого, умоляю тебя. Мама все равно не поймет. Не захочет понять. Я ее очень люблю, она умная, хорошая, но она не поймет.

Корнеплодов. Ты думаешь? А как же юбилей?

Надя. Не надо никакого юбилея. Ничего не надо. Ты пойдешь… Мы сейчас же с тобой пойдем, и ты им скажешь, что юбилей отменяется.

Корнеплодов. Трудно, Надюшка.

Надя. Трудно, но надо. Умоляю тебя, послушай меня. Ведь ты же сам знаешь, что это нужно. Хоть раз в жизни послушайся своего сердца. И тебе сразу станет так легко. Так хорошо. Пойдем! Ведь ты же когда-то был молодой, смелый… я уверена, что ты был смелый.

Корнеплодов. Да, я был молодой, был смелый.

Голос Корнеплодовой. Евтихий!

Корнеплодов. Мать зовет.

Надя. Папочка, вспомни свою молодость. Подумай, какой будет стыд. Пойдем. Я тебе принесу пальто. И сама оденусь. (Уходит.)

Голос Корнеплодовой. Евтихий!

Надя (входит одетая, с шубой и шапкой отца) . Одевайся, папочка. Поскорее. Это ничего, что ты без галстука, тебя не осудят. Только потише, чтобы мама не услыхала. Дай… я возьму тебя об руку…

Корнеплодов. Да, ты права. По собственному желанию и без опубликования в печати. Пойдем, Надежда.

Уходят.

Корнеплодова (входит в новом вечернем платье, красивая, строгая, похожая на какую-то русскую императрицу) . Евтихий, где же ты? Эй, кто там!

Бабушка (вбегает) . Он только что вышел с Наденькой.

Корнеплодова. Как — вышел? Скоро надо на юбилей ехать, а он ушел?

Бабушка. Велел сказать, что юбилея не будет.

Корнеплодова. Как это — не будет? Куда он пошел?

Бабушка. Как будто в приемочную комиссию.

Корнеплодова. Ведь я же ему не приказывала! Зачем он туда пошел?

Бабушка. Как будто от членского билета отказываться, а потом как будто в клуб — юбилей отменять.

Корнеплодова. Что?! Ах, теперь я понимаю. (Кричит.) Вера! Вера! Скорей сюда!

Вера вбегает.

Беги скорей за ветеринаром, пусть он немедленно подает машину. Впрочем, я совсем забыла, что ветеринар невменяем.

Вера. Что случилось?

Корнеплодова. Большое несчастье. Отец ушел из дома.

Вера. Как Лев Толстой?

Корнеплодова. Еще хуже.

Звонит безостановочно телефон.

Это катастрофа.

Занавес.

В клубе. Часть зала, приготовленного для юбилея. Пальмы, зелень, в зелени портрет Корнеплодова. Эстрада, трибуна, все, что полагается. Несколько рядов стульев. Две двери. Одна входная, другая ведущая в другие помещения клуба. Эта дверь открыта, в нее видна голубая гостиная, в которую выходит еще одна дверь, с надписью — «Приемочная комиссия». Слышно щелканье бильярдных шаров и звуки рояля или радиолы. Двое из публики.

Первый. Опять пальмы. Что сегодня?

Второй. Юбилей какого-то известного писателя.

Первый. Кого именно?

Второй. Кажется, Корнеплодова.

Первый. А разве он еще существует?

Второй. Как видите.

Первый. Концерт будет?

Второй. А как же.

Первый. Тогда я займу место.

Второй. Я уже на всякий случай занял.

Первый. Так я рядом с вами, чтобы не было скучно. (Кладет на стул газету.) Может быть, пока что партию в шахматы?

Второй. Можно.

Бурьянов (быстро входит) . Сегодня, кажется, открытое заседание приемочной комиссии должно состояться здесь, в клубе? Где именно?