Анатолий Софронов - Наказание без преступления

Геннадий (мягко) . Виталий, меня мучают угрызения совести. Я в прошлый раз грубо разговаривал с тобой...

Карташов. Я тоже очень огорчился.

Геннадий. Я всю ночь не спал...

Карташов (потеплев) . Ну, какая ерунда... Бывает в жизни, что даже близкие люди ссорятся.

Геннадий (настойчиво) . Но ты для меня не только близкий человек, но и старший брат.

Карташов (меланхолично) . Да, это верно, Геннадий.

Геннадий. А я по своей ограниченности доставил тебе неприятности. Это ужасно нехорошо с моей стороны. Прости меня, Виталий.

Карташов (растерявшись) . Ну что ты... Зачем это все?

Геннадий. Скажи, что ты меня прощаешь.

Карташов. Зачем тебе мое прощение?

Геннадий. Оно мне просто необходимо. Я места не нахожу.

Карташов. Ну, пожалуйста...

Геннадий. Я знаю, какой ты добрый человек... Как беспокоишься о людях... Даже чужих для тебя.

Карташов. Это, видимо, общее у нас с тобой.

Геннадий. Вот я смотрю, как ты принял Анжелику Сигизмундовну... В самом деле, какое отношение она имеет к тебе? Никакого. Ведь правда?

Карташов. Конечно, посторонний человек.

Геннадий. А вот и о ней ты заботишься!

Карташов. По-моему, о ней больше Бабкин заботится.

Геннадий. В смысле транспорта — да. Но это частность. А вот ты, зная, что Бабкин собирается жениться, всячески уговаривал его не делать такой глупости!

Карташов. Я очень рад, Геннадий, что до тебя дошло это.

Геннадий. Еще бы! В бессонные ночи я понял твою гуманную душу. Это мог только ты!

Карташов. Почему только я?

Геннадий. Других же не нашлось? И вот теперь только ты можешь предотвратить назревающий удар.

Карташов. Какой удар?

Геннадий. Смягчить, самортизировать... Надо спасти Анжелику. Она против их женитьбы.

Карташов. Бабкин так закусил удила, что его уже трудно остановить.

Геннадий, Именно. Но вот, Виталий, если мы с тобой решим, чтобы тетя отдала концы, — тогда ничего делать не надо. Но если все взвесить, то только ты можешь взять на себя эту гуманную миссию. Обидно будет, если тетя умрет, находясь у нас в гостях.

Карташов. Конечно, этого бы не хотелось. В крайнем случае, она могла бы переселиться в лучший мир у себя в Саратове. А что я должен делать?

Геннадий. Попробовать воздействовать на Анжелику.

Карташов. Нет, уволь меня от этой гуманной миссии.

Геннадий. А вдруг тетя отдаст концы?

Карташов. Но что же я должен говорить ей?

Геннадий. Все, что ты знаешь хорошего о Бабкине. Только хорошее. Тебе же это так просто, ты его друг…

Карташов. Ладно, Геннадий. Пусть тетя живет и любуется пейзажами.

Геннадий (восторженно) . Как мне нужно учиться у тебя! Спасибо, брат, за предметный урок сердечности.

Карташов (уже в хорошем настроении, похлопывая Геннадия по плечу) . Ну что ты, что ты? Мы же все-таки Карташовы, порода умная.

Геннадий. Но мне еще тянуться до тебя и тянуться! Спасибо, брат! (Целует Виталия.)

Входит Таня.

Таня. Что я вижу? Целующихся мужчин.

Карташов. А если женщины нас не целуют?

Таня. Таких молодых и красивых? Не поверю.

Карташов (по-гусарски) . Иногда и нам кое-что перепадает! (Уходит.)

Карташова (входя) . О, Танечка. Как хорошо, что вы уже дома.

Таня. А что такое?

Карташова. Мы очень привыкли к вам. Геннадий, сходи-ка, будь добр, в магазин. Возьми шампанского.

Геннадий. Ясно. Приступаю к выполнению своих обязанностей. (Уходит.)

Карташова. Бабкин был сегодня у меня. Советовался...

Таня. А почему же не со мной?

Карташова. Я его старый друг. Глубоко между нами, он сегодня, по-моему, собирается говорить с вами и с тетей.

Таня. Боюсь, что тетя этого не перенесет!

Карташова. Мы, как врачи, будем на страже. Но у меня просьба: не говорите Евгению Михайловичу, что я от его имени пыталась вручить вам ожерелье. Вы ведь знаете его застенчивость?

Таня. Вот застенчивости-то я как раз у него и не заметила.

Карташова. Что вы, Жека — сама застенчивость! Кроме того, он страшно рассеянный. Он может вторично вам преподнести то же самое ожерелье... Не обижайте его, примите подарок.