(Падает мертвым.)
Каталинон
Нет спасенья!
Видно, с вами быть, сеньор,
Мне и за могилой вместе.
Дон Гонсало
Вышний приговор гласит:
«По поступкам и возмездье!»
Раздается грохот, гробница вместе с доном Хуаном и доном Гонсало проваливается, а Каталинон падает на пол.
Каталинон
Боже правый, что такое?
Вся часовня ярким блеском
Озарилась… Неужели
Я еще на этом свете?
Должен я к отцу сеньора
Поспешить с печальной вестью.
Помоги, святой Георгий,
Мне убраться поскорее!
(Уползает.)
Король Альфонс, дон Дьего, свита.
Дон Дьего
Здесь маркиз. К стопам монаршим
Жаждет он припасть.
Король
Ответьте:
Пусть войдет. Пускай и граф
Явится без промедленья.
Те же, Патрисьо, Гасено.
Патрисьо
Государь, не допустите,
Чтоб над бедным человеком
Приближенный ваш глумился
Безнаказанно и дерзко.
Король
Патрисьо
Дон Хуан Тенорьо.
Соблазнитель лицемерный,
В день моей злосчастной свадьбы
Он коварством и изменой
Отнял у меня жену.
Тесть мой этому свидетель.
Те же, Тисбея, Изабелла.
Тисбея
Коль не будет, государь,
В руки правосудья предан
Дон Хуан Тенорьо вами,
Люди и господь предвечный
Снизойдут к мольбе моей.
Жертва кораблекрушенья,
У меня нашел он кров,
Я его спасла, пригрела,
И меня ж он опозорил.
Король
Изабелла
Те же, Аминта, герцог Октавьо.
Аминта
Король
Аминта
Как! Вам это неизвестно?
Муж мой дон Хуан Тенорьо,
И сегодня нас поженят.
Честью мне поклялся он
В брак вступить, и слово сдержит,
Как пристало дворянину.
Те же, маркиз де ла Мота.
Мота
Правду вам открыть сполна
Время, государь, приспело.
Знайте, дон Хуан Тенорьо
Совершил то преступленье,
За которое я схвачен.
Если нужно, я немедля
Двух свидетелей представлю.
Король
Нет злодею снисхожденья!
Взять его! Пусть казнь он примет!
Дон Дьего
Если за свои заслуги
Я просить награды смею,
То прошу я смерти сыну,
Чтоб не сжег огонь небесный
Вместе с ним отца.
Король
И это
Приближенный мой содеял!
Те же, Каталинон.
Каталинон
Государь, казните, но
Дайте прежде вам поведать
О событье, небывалом
И неслыханном доселе.
Надругался дон Хуан
Над своей усопшей жертвой,
У которой раньше отнял
Жизнь одновременно с честью:
Изваянье командора,
Камень за́ бороду дернув,
Он на ужин пригласил.
Ох, зачем он это сделал!
Гость пришел, и мой хозяин
Был им зван на ужин в церковь.
Мы явились, и мертвец,
С нами разделив трапезу,
Так сеньору руку сжал,
Что скончался тот в мученьях,
А покойник рек: «Предать
Смерти за твои злодейства
Мне велел тебя всевышний.
По поступкам и возмездье!»
Король
Каталинон
Успел
Мой хозяин перед смертью
Вымолвить, что донью Анну
Не сумел он обесчестить.
Мота
Мною за такую новость
Награжден ты будешь щедро.
Король
Справедлива божья кара!
А теперь мы без помехи,
Ибо нет злодея больше,
Свадьбы справим поскорее.
Октавьо
В брак вступить я буду счастлив
С Изабеллой овдовевшей.
Мота
Патрисьо
Я — с Аминтой.
Приведем мы к завершенью
Этим Каменного гостя.
Король
Пусть перевезут навеки
Прах и гроб его в Мадрид,
В храм Франциска благолепный.
СЕВИЛЬСКИЙ ОЗОРНИК
(El burlador de Sevilla)
Блистательная литературная судьба этой бессмертной пьесы Тирсо де Молина общеизвестна. В той или другой степени с ней соприкасаются имена Мольера и Гольдони, Мюссе и Ленау, Пушкина и А. К. Толстого в драматургии, Байрона, Бодлера и Блока в поэзии, Моцарта в музыке. Критическая литература по этому вопросу необозрима. С легкой руки Тирсо в литературу вошел определенный человеческий тип, за которым навсегда укрепилось имя «Дон Жуан». И сейчас не имеет значения, что и Тирсо создал своего героя не на пустом месте. У него тоже были свои предшественники, свои литературные источники. Ими послужили и народные предания, и дошедший до нас испанский народный романс, и, возможно, театральное представление, разыгранное студиозусами Ингольштадской духовной семинарии в 1615 году. Факт остается фактом: первым, кому удалось создать силой своей художественной фантазии целостный характер и целостную мораль (пусть разрушительного, отрицательного свойства), был Тирсо де Молина. С веками Дон Хуан превращался то в циника, то в бунтаря, то даже в борца за свободу, то в поэта. Различие в толкованиях этого «вечного типа», вероятно, и побудило уже в наше время известного бразильского драматурга Г. Фигерейду поиронизировать по этому поводу. В 1958 году он написал комедию «Дон Жуан», где изобразил неумолимого «обольстителя» застенчивым девственником, а все существующие драматические версии о великом распутнике сплошной ложью и клеветой.
Читать дальше