Иоганн Гете - Ифигения в Тавриде

Неимоверен подвиг, о котором
Душа мечтает. Мы хотим дела
Свершить под стать величью вековому,
Каким их наделят лишь поколенья
И славословья пышные певцов.
Звучит так гордо подвиг наших предков,
Когда поет о нем под рокот арфы
Юнец в тени задумчивых дубрав.
А нам земные кажутся дела,
Как им когда-то, суетой сует.
Мы гонимся за тем, что нас бежит,
Пренебрегая собственной тропою,
Не замечая стершегося следа,
Оставленного предком на земле.
За призраком его летучей славы
Мы рвемся вслед, она ж, как божество,
Венчает горы лживой позолотой.
Мне жалок тот, кто смотрит на себя
Глазами благодарного потомства.
Нет, юный воин, прославляй богов,
Твоей рукой столь многое свершивших.

Пусть тот, кому высокое судили
Бессмертные: освобожденье близких
От лютых бед, приумноженье царства,
Изгнанье ненавистного врага,—
Благодарит всевышних! Рок ему
Неоценимый жребий даровал.
Меня же боги палачом избрали,
Убийцей матери, мне все ж родимой,
Позорным отомстителем позора,
Чтобы казнить меня же! Я-то знаю:
Их цель — погибель Танталова дома.
И я погибнуть должен — не безвинно,
Но, как они, бесчестно!..

Верь мне, боги
Не мстят потомкам за грехи отцов;
И злой и добрый — каждый за свои
Поступки получает воздаянье.
Наследуем мы лишь благословенья,
А не проклятья предков…

Иль сюда
Благословенье предков привело нас?

Коль не оно, так воля божества.

И эта воля нас погубит здесь.

Покорствуй горним силам и надейся!
Когда сестру вернешь ты Аполлону
И будет в Дельфах чтить ее народ,
Высокая чета вознаградит
Тебя за дивный подвиг и избавит
От рук подземных мстительниц. Смотри:
Их здесь, в священной роще, больше нет.

Знать, мне покой сужден в предсмертный час.

Я по-иному волю их толкую,
Сопоставляя прошлое с грядущим,
И вывод мой, незыблемый, таков:
Богов великий замысел, быть может,
Годами зрел. Диана рвется прочь
От берегов жестокосердных скифов,
От их кровавых жертвоприношений.
Мы избраны богами совершить
Великое и вот уже стоим
С тобою у заманчивых преддверий.

Искусно ты решение богов
С желанными надеждами сплетаешь.

Что значил бы наш разум, если он
Не схватывал бы воли всеблагих?
Для славных дел нередко божеством
Преступник избирался благородный,
Дабы свершил он подвиг несвершимый.
И он свершал его! Свой тяжкий грех
Он искупал, служа богам и миру.

Нет, если жить и действовать я должен,
Пусть боги с удрученного чела
Проклятье снимут, что стремит меня
На путь, забрызганный родимой кровью
И уходящий в Тартар! Пусть иссякнет
Родник, из раны материнской бьющий
Навстречу мне, чтоб обагрить меня!

Будь терпеливей, друг! Иль, в неразумье,
Ты довершишь деянье фурий сам.
Пока держись в тени. Когда созреет
Мой замысел и общих наших сил
Потребует, я обращусь к тебе,
И мы за дело, взвесив все, возьмемся.

Я слышу речь Улисса.

Брось насмешки!
Облюбовать героя каждый должен,
Чтоб, с ним тягаясь, на Олимп взойти
Тропою недоступной. Признаюсь,
По мне, расчет и хитрость не позорят
Того, кто рвется к доблестным делам.

Я чту лишь тех, кто сердцем смел и прям.

Я и не брал в советчики тебя!
Но первый сделан шаг. От нашей стражи
Мне выведать немало удалось.
Узнал я: воля девы богоравной
Сковала их безжалостный закон.
Лишь чистую молитву и куренья
Она к богам возносит; чтят ее
За доброту. По слухам, жрица родом
Из амазонок. Говорят, бежала
Она сюда, спасаясь от беды.

Но мощь сломилась чар ее святых,
Когда пришел преступник с тяжкой ношей
Проклятья, непроглядного, как ночь.
Кровавым благочестием закон,
Нам гибелью грозящий, восстановлен.
И нас сразит суровый гнев царя!
Дикарский нрав — не женщине смирить.

На счастье нам, что женщина она!
Муж, самый добрый, властен приучить
Свой дух к жестокостям и часто зло
Провозглашает мерой и законом,
А там — глядишь — его и не узнать.
Лишь женщина привержена к стезе,
Раз избранной! Ей и в добре и в зле
Довериться мы можем. Но молчи!
Она идет! Оставь нас. Не хочу
Открыть ей сразу ни имен, ни нашей
Судьбы злосчастной! Скройся же пока!
Мы свидимся еще до встречи вашей!